— Марта?
— Я, мама. Ну как ты?
— Опять нога, опять…
— Надо к врачу.
— Надо, но…страшно.
— Не волнуйся, наверное, ишиас, нерв, знаешь, как может мучить.
— Марта, снова меня назвали этой… Аглаей Дмитриевной…
— Кто!?
— Да парни кирпичи привозили — пристройку собирается отец делать, и вот…
Прамчук и верно был отличным семьянином, правда, уже десять лет имел не одну семью, а две, причем — одновременно: Аглая, молодой да задорной приехала из какого-то дальнего таежного поселка — и прямо в седеющего Прамчука и впечаталась, точно в городской расплавленный асфальт женский каблук. С тех пор они вместе.
Дочь сообщила ему по телефону, что опять рабочие перепутали: Прамчук послал две машины кирпича, проинструктировав, кому и где кирпич сгрузить, — вот болваны, Аглаюшке-то надо было кирпича в два раза больше — класть второй этаж, а сюда только на пристройку. Ну ладно, Аглая-то лишь похмыкает, что назвали Ирмой Оттовной, но от Ирмы ничего хорошего ни жди: холодная эстонская кровь, — замкнется, перестанет разговаривать, будет сверкать своими льдинками, ть-фу, идиоты!
Бабушка Прамчука рассказывала, что у ее отца, прадеда Анатолия Николаевича было сразу две жены: хоть и ездил от по Европе и даже французский выучил, а кровь не заменишь. Уже был лет десять как женат, сына имел да вдруг приглянулась ему молодая, красивая, голубоокая — он и привел ее в дом. Она вскоре дочь родила — бабушку Анатолия Николаевича, а первая жена не выдержала такой семейной жизни, вышла как-то на мороз в одной ночной сорочке и за три дня сгорела от воспаления легких. Сын ее порвал все отношения с отцом, на еврейке женился, а его сын потом комиссарил в Хакасии.
Как хорошо в дачном поселке! — тишина, цветами пахнет, лесом. А сейчас будет ледяной душ. Придурки, честное слово!
Но ледяного душа не последовало. Ирма Оттовна лежала на кушетке, закрывшись пушистым пледом.
И все ей мало, чухонке, создал такой быт, такой покой — ешь, что пожелаешь, поезжай, куда захочешь…вон, плед привез …Такой же плед он привез и Аглаи, та от восторга его чуть в объятиях не задушила — живая, несмотря на возраст, ведь уже гнет к сорока, остроумная и любящая его медсестра, а эта…
Возле Ирмы Оттовны сидел сын, Николай.
— Обед на кухне, — прошептала. Бледные узкие губы, стрелочки морщин.
Николай встал. Внешними данными он не отличался. Дочки получились хорошенькими, обе, и Марта, и Олюшка походили друг на друга так сильно, точно были близняшками; и разница в возрасте — пять лет — совсем не ощущалась. Марта молодо выглядит. А сын, да — невидный. И к тому же малоспособный. Хорошо, что отец всегда поможет, сейчас вот для него и для его жены, Любы, начнет строить пристройку, а так — ни на что не годится.
— Мне нужно с тобой поговорить, папа.
— Поговори.
— Выйдем.
Вышли на веранду, сели за стол. Пчела завертелась, зажужжала.
— Ну чего тебе?
— Понимаешь, такая сложная ситуация… — Николай поднял брови, как Пьеро.
— И сколько тебе? Тысячу? Две?
— Ты меня не так понял.
Вот дурак, Анатолий Николаевич вздохнул, ничего из парня не получится, дают бери, бери да поскорее! А уж потом и свою просьбу выкладывай.
— Ну говори, не тяни резину!
— Ты мать обижаешь.
— Что она тебе сказала?
— Не она — Марта. Мать болеет, а ты даже сейчас не можешь…
— Чего я не могу!? — Анатолий Николаевич хлопнул ладонью по столу. Звякнула серебряная ложечка в бокале. — Я все могу, а ты вот что можешь!? Молоко на губах не обсохло! Ты хоть что-то без отца можешь?! Куда суешься, сиди и попискивай со своей Любкой! Он меня вздумал учить!
Николай, побледневший и сгорбившийся, исподлобья смотрел на отца.
— Она что и верно — заболела?
Сын не отвечал, так же хмуро и беспомощно глядя.
— Ты что — кол проглотил? — Отец говорил уже вполне миролюбиво, только слова оставались грубыми, но интонация помягчела и даже взгляд стал встревоженным и родным.
— У матери что-то с ногой.
— Что— что-то?
— Она скрывает от нас. Знает Марта. Кажется, назначили рентген. Бабушка-то ведь умерла от…
— Мало ли что, — перебил отец, — все от чего-то умирают. Ладно. У тебя все?
— Все. Нет, я еще хотел спросить…
— Так спрашивай!
— … можно взять твою машину на выходные, мы хотим уехать с друзьями, знаешь, шашлыки и…