О подоплеке же собственных четырнадцатилетних тюремно-лагерных злоключений он неизменно говорил: «Ученые сажали ученых ». (Точно так же можно сказать: соседи сажали соседей, сослуживцы — сослуживцев, партийцы — партийцев и т. д. — во всем виновата людская психология.) «Ученые» по большей части напоминали ему не столько заурядных «стукачей», сколько фокусников-дознавателей, способных сфальсифицировать любые факты и доказать, что белое это черное, а черное это белое. Система же существовавших отношений всего лишь создавала благоприятную почву для подпитки темных страстей, которые язык не поворачивается назвать человеческими. Впрочем, так ли это? Ведь иных качеств у людей нет и быть не может. Просто отрицательные побуждения регулируются, блокируются, подавляются системой индивидуальных, социальных, правовых, этических принципов и запретов. Стоит последним чуть-чуть пошатнуться или притормозиться, как на поверхность прорываются самые темные силы и устремления. Разве какая-либо конкретная общественная система в этом виновата? В любой общественной системе при одинаковых условиях все люди будут вести себя одинаково !
Однако недаром в народе говорят: «Не стоит село без праведника». В какой угодно сфере деятельности или области жизни непременно находятся свои подвижники и угодники. Именно к таковым и принадлежит Лев Николаевич Гумилёв. Русские историки создали пестрое многоцветие школ и тенденций. Так, в традиционном летописании на протяжении многих веков утвердилось провиденциалистское представление о «руке Всевышнего» как главной силе, обусловливающей весь ход мировой и отечественной истории. Идея Божественного промысла в явной и неявной форме пронизывает от начала до конца всю «Историю государства Российского» Н.М. Карамзина. Помешать этому ни в коей мере не смогла предшествовавшая просветительская (и не менее патриотическая) позиция В. Н. Татищева (1686-1750), М.В. Ломоносова (1711-1765) и В.К. Тредиаковского (1703-1769). Лишь спустя многие десятилетия карамзинский провиденциализм смогли слегка потеснить позитивистская методология С.М. Соловьева (1820-1879) и В.О. Ключевского (1817-1885) и антинорманизм И.Е. Забелина (1820-1908).
Но ненадолго. XX век в России ознаменовался утверждением марксистских методов исторического анализа, основу которых составляло учение об экономической обусловленности самой истории и классовой борьбе как движущей силе исторического процесса. В какой-то мере подобному подходу противостояла евразийская альтернатива, которая сформировалась, получила всестороннее обоснование и развитие в эмигрантских кругах, оторванных от отечественной почвы. В самой же России главным проводником этих идей стал Л. Н. Гумилёв, его самоотверженные и последовательные выступления в печати и научных дискуссиях привели к тому, что игнорировать евразийскую школу исторической мысли стало просто невозможно. А соединение евразийской теории с учением о биосфере, ноосфере и пассионарности постепенно превратило его в центральную фигуру всего направления. Наступил XXI век, и он стал ВЕКОМ ГУМИЛЁВА! Достойных конкурентов на данном этапе развития научной мысли у него нет!
Л. Н. Гумилёв обогатил историю еще и потому, что стал рассматривать ее в целом. Космистские идеи, сформулированные замечательной плеядой русских философов и ученых-естествоиспытателей, составляют стройную систему принципов, которые могут успешно использоваться в процессе общенаучного исследования, приводя к новым результатам и доказывая тем самым свою эвристическую значимость. Принципы философского космизма выступают главными теоретическими систематизаторами и интеграторами современной научной картины мира (включая и ее исторический аспект). При этом систему самих космистских принципов важно использовать в процессе общенаучного познания в такой последовательности и таким образом, чтобы они ориентировали разрабатываемую теорию и ее концептуальный аппарат на приведение в точно соответствие с закономерностями, связями и отношениями отображаемой действительности. Методологическая культура предполагает требовательное отношение к любым вновь вводимым принципам (в том и заимствуемым из арсенала естественно-математических и технических наук) и, кроме того, выявление их мировоззренческой ориентации.
Именно этим путем всегда шел Л. Н. Гумилёв, и именно поэтому он достиг в своих многолетних научных изысканиях существенных и позитивных результатов. Космистское мировоззрение отражает не только связи и отношения, равным образом действующие в природе, обществе и мышлении, но и специфические закономерности, присущие самому процессу познания, направленному на осмысление неисчерпаемых граней и аспектов Вселенной. Отсюда вытекает непреходящее значение соответствующих космистских принципов и подходов для реального процесса познания, для конкретного научного исследования, включая и развитие общенаучного знания. Высокая интеллектуальная культура выражается в творческом умении применять космистскую методологию, гносеологию и онтологию при анализе любых теоретических проблем. Это прекрасно понимал Гумилёв, но этого, к великому сожалению, не понимали его многочисленные оппоненты.
Понятно, что согласованность между выводами представителей различных областей знания заключается вовсе не в том, чтобы принудительно «подгонять» одни выводы под другие, а в умении (даже искусстве) видеть, что и философско-космистское и частнонаучное познания направлены (каждое в своих аспектах) на осмысление одних и тех же сторон одного и того же объективного мира. Поэтому сама объективная реальность и ее космические закономерности диктуют необходимость согласования результатов, полученных различными путями и в разное время. Научная истина едина и неопровержима, она непрерывно развивается и обогащается за счет вклада, внесенного представителями всех областей знания. В стимулировании данного процесса, в корректировке, систематизации и синтезировании общенаучного знания космистскому подходу принадлежит первостепенная роль.
Вот почему космистский подход неотделим от столбового пути развития мировой науки и философии. Это прекрасно понимают многие глубоко мыслящие ученые во всем мире. Известный американский методолог науки Стефан Тулмин в весьма популярной на Запада книге «Возвращение к космологии» прогнозировал, что наука будущего (постсовременная – по терминологии Тулмина) непременно возродит вопрос о Космосе (космизм) в том объеме, как это было принято во времена Античности. По мнению Тулмина, Космос в былом всестороннем понимании был исключен из поля зрения ученых и вышел из «пространства» современной науки в XVII веке, когда новая астрономия, опиравшаяся исключительно на естественно-математические принципы, стала ориентироваться на упрощенные космологические модели мироздания. Целостность картины мира была неоправданно нарушена, не говоря уже о том, что из нее был вытеснен микрокосм. Тулмин призывает к «возвращению к Космосу», что имеет решающее значение для настоящего и будущего науки и философии.
Опираясь на идеи Тулмина, другой американский ученый — Р.А. Раппапорт, занимающийся наиболее близкими Л Н. Гумилёву проблемами этнографии и этнологии, указывает на жизненную необходимость для современной этнологии увязывания ее с традиционной философской концепцией Логоса в ее космическом содержании. Помимо всего прочего, такой шаг влечет за собой осознание факта, что мир в его единстве создается не только благодаря действию галактических, геологических, метеорологических, химических и органических процессов. Со времени появления человечества он создается также благодаря участию культурного фактора, а с появлением агрикультуры эта компонента становится все более определяющей.