Теперь же никто не имел права организовывать походы и наниматься на службу без приказа Аттилы. Величайшую силу он держал в своем кулаке. Но гунны ничего не умели делать, кроме как воевать, и, когда тетива знаменитых гуннских луков находилась не в натянутом состоянии, голод приближался к их стойбищам.
Щедрой рукой Аттила раздавал соплеменникам добычу от прежних победоносных войн, когда не предвиделось новых походов. Несметные сокровища ничего не значили для правителя. Иногда он развлекал любимых гуннов зрелищами. То было не подобие римских гладиаторских боев и не сжигание младенцев в пасти карфагенского бога, а самое мирное действо. Аттила имел множество жен. И женитьба стала не просто необходимостью удовлетворить природный инстинкт; с помощью ее правитель связывался родственными узами с влиятельными старейшинами, а гуннов ждал обильный пир. На одном таком торжестве побывал историк и писатель Приск, который оказался подле Аттилы в составе посольства Восточной Римской империи.
Аттила постоянно переезжал с одного места на другое, и римляне с трудом отыскали его на огромных просторах, занятых гуннами по праву победителей. На посланников Феодосия была возложена трудная миссия: добиться отсрочки выплат по мирному договору. Потому они из последних сил плелись за Аттилой, который, как и все гунны, даже ел и спал на коне.
Паннония была совершенно не приспособлена для путешественников. В начала I в. она была включена в состав Римской империи в качестве провинции. На присоединенной территории стали возникать римские города, здесь римские ветераны получали наделы земли, дремучие леса вырубались, и на равнинах колосились ячмень и овес, в садах произрастали даже теплолюбивые оливки. Но Рим слабел, а молодые народы у его границ мужали и все чаще поглядывали на цветущую римскую провинцию. В конце IV в. на территорию Паннонии проникли толпы вандалов, маркоманов, свевов; Рим не смог изгнать их, но сумел наладить с пришельцами более-менее хорошие отношения. Одни варвары на правах федератов защищали границы Паннонии от других варваров. Так было до тех пор, пока в следующем столетии не пришли гунны. Мощным ураганом они смели римские пограничные укрепления и сжигающей вулканической лавой растеклись по провинции.
Теперь о прежнем владычестве римлян напоминали только руины городов, вилл, воинских лагерей, зараставшие травой и кустарником дороги. Паннония не стала менее многолюдной, однако теперь рядом с грудами обожженных камней и битой керамики возвышались примитивные шатры, а на месте хлебных полей бродили стада овец и табуны лошадей.
Послы императора Феодосия с удивлением и ужасом взирали, как время на этой благодатной земле повернулось вспять. Всего за пару десятилетий жизнь на ней стала такой, какой она была пять веков назад. Послы Феодосия пытались купить продукты, но не смогли отыскать даже хлеба, обойдя многие шатры. Здешние жители не знали цены денег, и за два золотых Приск смог выручить только несколько кусков мяса. Причем продавец его думал, что оказал великое благодеяние чужеземцу, а благородные солиды небрежно швырнул детишкам, и те использовали богатство в качестве игрушки — наравне с глиняными зверушками.
Римляне из последних сил тащились в хвосте отборного отряда всадников Аттилы и не надеялись уже дойти до следующей его стоянки. И потому послы Феодосия чрезвычайно обрадовались, когда повелитель гуннов в одном из стойбищ на севере Паннонии объявил, что он женится на дочери здешнего старейшины. Наконец-то, хоть на некоторое время, можно спуститься с потных лошадиных спин на земную твердь. Но прежде им пришлось ждать верхом окончания положенных церемоний.
Они приблизились к природному возвышению, на котором и расположилось жилище старейшины. У шатра Аттилу встретил отец невесты, держа в руках чашу с вином и кушанье на серебряном блюде. Только вкусив вина и слегка притронувшись к яству, Аттила ловко покинул конскую спину. Немного погодя спустились на землю и его телохранители, а затем и римляне позволили себе сползти с коней и принялись тотчас искать место, где можно было, укрывшись от посторонних глаз, полежать хоть некоторое время на земной тверди.
Вечером римлян пригласили на пиршество. Торжество происходило на открытом ровном пространстве, Аттила находился в центре заваленных снедью столов. Римлянам отвели место по левую руку правителя гуннов. Справа сидел отец невесты, далее: главный советник Аттилы — Онегесий, два старших сына вождя и влиятельные гунны, что было видно по их нарядам и оружию, блиставшим золотом и серебром. Как позже узнали римляне, сторона по правую руку Аттилы считалась почетной.