Ольга Боярышева
ЛЕВ И МОНСТР
Пролог
Я стоял перед свежим бугорком земли, где видны были следы от сапог. В горле застрял ком, глаза покрылись слезной пеленой, а тело онемело и, казалось, вросло на этом самом месте. Не в силах пошевелиться, я чувствовал, как всепоглощающая боль медленно касается каждой клетки моего сознания, навечно пробивая в сердце бездонную дыру. В голове все громче и громче росла мысль, подпитывая гнев — эти глупые ничтожества, не имеющие собственного мнения и достоинства, не преминули прийти и погнушаться над её могилой. Руки до боли сжались в кулаки и это немного вернуло меня в эту ужасную реальность, а потом и вовсе пришло осознание, которое толкнуло меня на грань отчаяния — «раньше и я был бы среди них, среди этих ничтожеств, каковым себя сейчас и чувствую».
— Ублюдки, — я сглотнул ком в горле и, не обращая внимания на косые взгляды друга, поправил наклонившийся или, скорее всего кем-то уже сбитый, надгробный крест.
Глава 1
Слабый солнечный свет проник в мою камеру через маленькое окошко и осветил четыре грязные, мокрые и холодные каменные стены.
— Утро, — прошептал я сам себе и сел.
Это было уже четвертое утро, которое я встретил здесь — в городской тюрьме, но сегодня непременно все изменится. Я был в величайшем предвкушении от того, что уготовили мне мои палачи и мысленно уже потирал ручонки, ехидно улыбаясь. Это определенно стоило четырех дней почти без еды и соседства с крысами и тараканами.
Я попытался встать, но из-за сильного головокружения пришлось вновь опуститься на пол.
— Ладно, я подожду здесь, — сказал я и улыбнулся, когда через пару секунд по коридору раздался шум шагов.
— Заключенный, встать! — оглушающе прогорланил страж, открыв двери моей камеры, но побрезговав в неё заходить.
Я честно попытался встать, но земля вновь стала уходить из-под ног и я резко упал на то же место. Страж поморщился и позвал подопечных.
— Поднимите его и ведите за мной.
Меня вывели на свежий воздух и приказали раздеться. Хорошо, что на улице был уже месяц май, потому как банально еще и простудиться, просто никак не входило в мои планы. Кое как скинув с себя провонявшуюся одежду, заметил радом троих солдат с полными ведрами воды.
— Держись за решетку, иначе снова упадешь, — сказал один из них и выплеснул на меня первое ведро холодной воды.
Я последовал совету и приготовился наслаждаться местным душем.
Бр, холодная, а вдогонку рядом бросили кусок мыла. «Вот это сервиз!» — подумал я и намылился с ног до головы. Тут же последовало и второе ведро, а после команды развернутся — и третье.
Так, что ж, с водными процедурами у нас покончено. Следующую программу, пожалуйста мне!
А следующим шло стоять и молча обсыхать, так как полотенца, увы, было не положено. Ну, ничего, назовем это пятнадцатиминутной воздушной ванной. Может еще и загорю немного, хотя моей смуглой коже может позавидовать любой.
Пощурив немного на солнце глаза, понял, что скучал. Четыре дня неволи и ты уже страдаешь от неутолимой жажды солнечных лучей. Вдруг глаза затмила тьма!!! А! Нет, это мне в лицо кинули какую-то тряпку.
— Одевай, живее! — донеслось из стороны.
«А ничего так фасончик!» — серая мешковина грубого пошива легла к телу, как наждачка и с каждым шагом она, будто царапала и шлифовала кожу. Ни с чем не сравнимое удовольствие.
«Скажите, у какого портного вы заказывали данную модель?» — ему определенно нужно отбить желание шить. Эх, да и с размером не угадали, на мои метр восемьдесят похоже так ничего и не нашлось. Вот не вернусь я больше на ваш «курорт», если вы меня сейчас же не удивите.
«Беру свои слова обратно!» — продолжал бредить мой уставший мозг. Такого уж я точно не ожидал: возле меня и того стража, который уже не так брезговал и даже придерживал меня под локоть, остановилась шикарная дипломатическая карета.
— Залазь, — меня впихнули в это чудо и, составив мне компанию, уселись напротив. — Едешь молча и тихо.
«Как скажете, господин начальник», - продолжало молча шутить мое изголодавшее сознание. Вообще я понял, что самой большой пыткой для любого адекватного, но не лишенного чувства юмора человека, это пробыть пару дней в закрытом пространстве с самим собой. В мой первый день заключения я пытался абстрагироваться от внешней среды тюремной обреченности витающей в воздухе. И вроде даже получилось и, пожелав доброй ночи крысе, доедавшей мою похлебку, спокойно себе уснул. Второй день начался также хорошо, но уже к обеду я осознал, что успел перебрать в голове всю свою жизнь и разложить по полочкам все вопросы и выводы. Вспомнил родителей, которые ушли из жизни слишком рано, друзей, врагов и даже нашу собаку, которая ловила огромных серых крыс и приносила мне в комнату. Мои воспоминания навеяли некую грусть и я разозлился. «Ну, ты еще всплакни,» — сказал я сам себе и повел мысли в другое русло. Поэтому остаток того дня и весь третий день я придумывал 101 способ как можно убить человека, сделав ему при этом очень больно. Если бы за мной кто-то записывал, то можно было бы выпустить небольшой томик и разбогатеть.