— Ну вот, Мэри — Керри, здрасте! — прошептал я вслух из-за кустов. Посмотрим на тебя завтра, когда ты якобы уедешь к любовнику.
Оставшийся день ужасно не заладился, все падало с рук, пару раз ударился сильно локтем об угол и даже один раз споткнулся и чуть не упал. Себя я убеждал, что это из-за ночного недосыпа, но обманываться я долго не смог. Я был рассеян и зол, потому что моя догадка подтвердилась. Внутри было пусто и противно, мозг отказывался думать. Еще и эта история про её родителей.
Не знаю с чего это, но на сей раз в откровения ударилась сама кухарка Шанталь.
Мать и отец у госпожи тоже были политическими деятелями. Но они в области здравоохранения. Воспитанные и примерные, как и все аристократы. Отличались они лишь тем, что любили друг друга искренне и сильно. Дочерей баловали с самого детства и прививали любовь к искусству. Керри играла на фортепиано, а Ханна на скрипке. Девочки росли, учились, хорошели. Старшую уже почти сосватали, как вдруг… несчастный случай. Разбойное нападение во время командировки в северную Вирию.
Керри стала совершеннолетней через два месяца и пришлось сразу устроиться работать, чтоб содержать сестру, отказавшись от навязанной родителями помолвки. Оставшись сиротами, сестры всегда держались друг друга и, лишь благодаря усилиям Керри, остались на плаву. Ханна была готова выйти замуж за любого? на кого покажет сестра, лишь бы не висеть у неё на шее, и лишь бы не видеть, как постепенно от той отворачиваются друзья и знакомые. Тяжело видеть, как твою сестру начинают ненавидеть, бояться и желать зла.
Я стоял у окна, провожая взглядом карету, которая увозила женщину в черном дипломатическом балахоне. Это был кто угодно, но только не Керри Бонстер? как все привыкли думать. Замерев в ожидании, я воззрился на двери Мэри и, когда она вышла на улицу, я немного оцепенел. Как она это делает? Как она, не выходя из своей спальни на втором этаже, оказывается на первом и в совершенно другой комнате?
Незаметно подкравшись, я взломал замок в комнату Мэри, так как он был попроще и попал, как мне сразу показалось, в чулан.
Маленькая комната, совсем как та, в которой меня содержат, с такой же маленькой кроватью и серыми стенами. Было здесь лишь одно отличие — это небольшое квадратное окно, расположившееся высоко под самим потолком. В углу была узкая дверь с железным затвором, которая была не заперта. Я медленно ее открыл и увидел деревянную лестницу, ведущую на второй этаж. Я осторожно поднялся по ступенькам, стараясь издавать как можно меньше звуков, и вновь наткнулся на дверь. Прислушавшись, рискнул и толкнул дверь, и попал в спальню Керри. Точнее это скорее был кабинет, в котором немного неуместно стояла огромная деревянная кровать. Вот и весь фокус и ни разу не ведьминское колдовство, просто потайной ход между этажами. Здесь уже конечно было не так скромно: богатый рабочий стол, стеллажи забитые книгами, ламбрекены над двумя окнами и обнаруженные отдельные душевая с уборной. На столе был полнейший беспорядок из исписанной и мятой бумаги и переполненных папок. Мне пришлось долго повозиться с документами, чтобы хоть что-то понять. Обнаружив папку, в которой были явные указания о новой реформе, я понял, что это другой подчерк. Я сверился еще раз и растерялся, потому что получалось, что кто-то принес ей акт о церковной реформе и это явно один из старейшин. Он ей диктует что делать? Но зачем она ему подчиняется?
Рядом лежали четкие указания на счет десяти пунктов реформ его подчерком: три — убрать, три — оставить, четыре — смягчить. Она как раз делала наброски смягчающих законов. Остальное она уже решила. В голове начала прояснятся её роль, но мотивы? Из-за денег? Возможно.
Услышав лай собак, испугался, ведь я так увлекся изучением документов, что совсем потерял счет времени. Быстро поправив все как было? спустился вниз и встретился в открытых дверях с хозяйкой дома.
Мы на мгновение испуганно замерли? потом она быстро скомандовала:
— Приказываю тебе немедленно сесть, — я послушно сел на край кровати.
— Я знаю, что это вы, — произнес я и, она, прикрыв за собой дверь, сняла с головы паранджу.
Не глядя на меня? она села на другой край кровати и уже тихо спросила:
— И что ты еще знаешь?
— Вы пешка в руках старейшины или старейшин.
Она грустно хмыкнула.
— Хуже. Я козел отпущения.