Мы вернулись в комнату, где толпились все его обитатели.
— Как он? — Керри опередила меня с вопросом.
— Живой, — скривилась Шанталь, — сила удара была слабовата, чтоб нанести ему смертельную рану. А нож туповат, поэтому глубоко не вошел, лишь кожу расцарапал. Крови много потерял, вену значит задели, а сознание потерял скорее всего из-за болевого шока.
На этих словах мы дружно выдохнули. Эдвард уже перевязывал его, поэтому казалось, что все позади.
— А еще мы нашли вот это, — произнесла кухарка и пнула Томаса по ноге.
— Шанталь, — укоризненно сказал Эдвард. И мы увидели у неё в руках удавку.
Я выхватил веревку и не мог поверить в происходящее. Этот парень проник сюда, чтоб повесить Бонстер? Ой дурааак! Но почему? Он же не такой. Я перевел взгляд на Керри — она медленно превращалась в холодную статую. Спина выпрямилась, губы сжались в тонкую линию, черты лица заострились — знакомая маска леди Монстра. Парадная дверь открылась, послышались голоса охраны.
— Эдвард и Лаен остаются здесь, как закончится обыск, перенесете его, — она брезгливо указала на бессознательного парня, — в комнату Лаена и прикуете.
За ней громко захлопнулась дверь.
— Эту комнату мы уже обыскали и в мой кабинет тоже не заходите, — услышали мы её указания охране. — Собаки?
— Ищем, — ответил один из охраны. И они разошлись.
Мы с Эдвардом просидели где-то полчаса взаперти. Он молчал, а я все переводил взгляд с Томаса на веревку.
— Не верится, да? — хмыкнул вдруг старик.
— Не верится, — не сразу ответил я.
— Я тоже был разочарован в людях. Очень сильно. Казалось, что если ты не можешь совершить тяжкий поступок, то и другие не могут. Ну, или ходябы большинство. А тут…вот. Мы слишком часто судим людей по себе, это не правильно. И самое печальное, что у них у всех найдется свое оправдание своим поступкам: плохое воспитание, дурные гены, нехватка денег, лень, зависть, зависимость, да или тот же сглаз соседки. А ты сидишь потом и думаешь — а я просто не смог бы потом смотреть на себя в зеркало. А остальные могут. Смирись Лаен. Мир делится на плохих и хороших. Надо лишь уметь их отличать.
— Но Томас хороший человек, он просто глупый, молодой еще, — это то, что я всю эту ночь повторял себе.
— Потому и глупый, что не умеет отличать людей. Он мог просто, как и все, молча греть свою ненависть, но он пришел сюда. И его намерения весьма ясны, — он указал на удавку. — Убей он Керри и стал бы в своем кругу героем, но не для меня. Для меня он стал бы жестоким убийцей. Если бы я хотел бы ему отомстить и тоже повесил бы его, то убийцей считали бы меня. И мало ли кто посчитал бы это возмездием.
— И что же делать? — растерялся я.
— На самом деле, все не так уж и сложно. Нужно лишь стать последним звеном в цепи зла.
— То есть если тебе сделали плохо, то нужно стерпеть и простить? — мне сложно принять такую философию.
— По сути да. Иначе зло никогда не остановится и вернется тебе по цепочке вновь.
— Вы, случайно, не бывший священник?
— Нет, — улыбнулся он. Дверь открылась и вошла Шанталь.
— Все пусто, пока никого не нашли. Несите его наверх, — она бросила простынь и мы аккуратно перенесли его на второй этаж, уложили в мою постель и приковали в кандалы.
— А где госпожа? — спросил я.
— Она с собаками, — печально ответила кухарка. — В сарае.
Я бросился туда. Она сидела в углу сарая, на куче соломы и медленно гладила своих верных друзей, положив их головы себе на колени.
— Они живы, — тихо сказала она, заметив меня. — На их шеях нашли по одной иголочке с усыпительными примочками. Они спят, — взгляд её потеплел, очередная слеза скатилась по щеке.
— Это прекрасная новость, — я сел сзади и обнял её, она устало облокотилась и со временем уснула.
Ирония жизни — человек шел удушить девушку, при этом пожалел её собак и вместо отравить их, он просто вколол снотворное.
— Утро, — прошептал я и сел, ноги затекли от неудобной позы. Меня сразу же облобызали с двух сторон. — Фу!
Рядом зашевелилась Керри.
— Доброе утро, мои хорошие, — собаки плавно переключились на неё. Картина семейного возъединения умиляла с утра: девушка с соломой в волосах и две скачущие рядом громадины. Как я рад, что с ними тремя все хорошо. Но наверху находится человек, с которым у меня есть очень серьезный разговор.
— Дай нам пару минут, — не отвлекаясь от своих питомцев, сказала Керри. — Я приведу себя в порядок, и мы зайдем к нему вместе.
— Хорошо, — я пошел к колодцу, умылся, взбодрился и отправился на кухню.