На Пейтона уставились два горящих глаза, в них сверкал огонь безумия. Взгляд был направлен сквозь пришедшего, а из тонких губ непрерывным потоком лилась непонятная Пейтону речь. Снова и снова старик выкрикивал слова, которые могли быть именами людей и названиями мест из мира снов. Это было ужасно и трогательно.
– Прекрати! – закричал Пейтон. – Ты вернулся в реальность.
Сверкающие глаза словно только сейчас заметили его. С огромным трудом старик приподнялся.
– Ты кто? – И, не дожидаясь ответа, закричал дребезжащим голосом: – Наверное, ты – кошмарный сон! Убирайся отсюда, дай мне проснуться!
Преодолевая отвращение, Пейтон положил руку на иссохшее плечо.
– Не беспокойся – ты проснулся. Ты что-то помнишь?
Казалось, старик не слышал его:
– Да, наверное, это кошмарный сон. Но почему я не могу проснуться? Найран, Крессидор, где вы? Я не могу отыскать вас!
Как Пейтон ни старался, ему никак не удавалось привлечь внимание старика. Отчаявшись, он обернулся к роботу:
– Верни его назад.
7. Третье возрождение
Медленно безумный отключился. Хилое тело повалилось на кушетку, и лицо вновь превратилось в безжизненную маску.
– Они все безумны? – спросил Пейтон.
– Он не безумен.
– Что ты имеешь в виду? Он, безусловно, сумасшедший.
– Он много лет пребывает в трансе. Представь, что ты уехал в далекую страну и совершенно изменил образ жизни, забыв обо всем, что знал в прежней жизни. В конце концов ты будешь знать о ней не больше, чем в раннем детстве. Если бы каким-то образом ты вернулся в прошлое, то тоже так себя вел бы. Не забывай, жизнь во сне для него реальна, он живет так много лет.
Все это похоже на правду. Но откуда у Инженера такая проницательность? Пейтон обернулся к нему в изумлении, но, как обычно, получил ответ без вопроса.
– Тордарсен говорил мне об этом в один из тех дней, когда мы еще строили Комарру. Уже тогда некоторые спящие находились в трансе по двадцать лет.
– В один из дней? Когда это было?
– Более пятисот лет назад.
Эти слова вызвали в воображении Пейтона странную картину. Он представил одинокого гения, одного среди роботов, возможно, вообще без друзей. Все они ушли в свои сны.
Но Тордарсен был связан с миром жаждой творчества, пока не закончил работу. Два Инженера, возможно – вершина электроники, были его величайшим достижением, шедевром.
Жалость и отвращение овладели Пейтоном. Лучше, чем когда-либо он осознал, что работа озлобившегося гения, посвятившего делу всю жизнь, не должна пропасть. Ее нужно вернуть миру.
– Все спящие похожи на этого? – спросил Пейтон.
– Все, кроме новичков. Те еще в состоянии помнить свою прежнюю жизнь.
– Покажи мне кого-нибудь.
Следующая комната не отличалась от предыдущей, но человеку, лежащему здесь, было не больше сорока.
– Как долго он здесь?
– Всего несколько недель. Это первый посетитель за много лет перед твоим приходом.
– Разбуди его, пожалуйста.
Спящий медленно открыл глаза. Они были не безумными, а жалостными и удивленными. Человек отряхнулся от воспоминаний и сел. Первый его вопрос был вполне разумным:
– Зачем ты позвал меня назад? Кто ты?
– Я только что избавился от мыслепроектора. Я хочу разбудить всех, кого еще можно спасти.
Проснувшийся горько рассмеялся:
– Спасти! От чего? Сорок лет я бежал от мира, а ты хочешь утащить меня обратно? Уходи, оставь меня в покое!
Но Пейтон был не намерен так просто отступать.
– Ты полагаешь, этот придуманный мир лучше реального?
Мужчина опять невесело рассмеялся:
– Реальность для меня – Комарра. Мир ничего мне не дал – так зачем мне туда возвращаться? Я нашел здесь покой, и это все, что мне нужно.
Пейтон резко повернулся и вышел. За спиной у него послышался облегченный вздох спящего. Он знал, когда проиграл. И теперь понял, почему хотел оживить остальных.
Не потому, что это было нужно для дела, – это было нужно ему самому. Он хотел убедить себя, что Комарра – зло. И теперь понял, что это не так. Везде, даже в Утопии, найдутся люди, которым мир не приносит ничего, кроме горя и разочарований.
Со временем их будет меньше и меньше. В темные времена, тысячу лет назад большинство людей были несчастны. Как бы ни был прекрасен мир будущего – в нем останется горе. Так за что осуждать Комарру, дающую надежду на покой?
Он больше не станет экспериментировать. Твердая убежденность и самонадеянность Пейтона пошатнулись. Заснувшие в Комарре не нуждаются в его благодеяниях.
Он снова повернулся к Инженеру. Желание покинуть город росло с каждой минутой, но оставалась еще самая важная работа. Как обычно, робот предвосхитил вопрос: