— Откуда же он ее прислал? — спросил герцог как бы даже нехотя.
— Из Парижа.
— Выходит, что наша колдунья француженка?
Герцог снова улыбнулся.
— Нет, разумеется, нет! — с негодованием запротестовала Селеста. — Она чужестранка, но у нее в запасе множество заговоров, всякие колдовские зелья, и она может наложить на вас заклятие. Поэтому парижские охотники за ведьмами и прибыли сюда, чтобы изловить ее.
Жанетта, понимая, каким болезненным может оказаться для Мариетты этот внешне безобидный разговор, решительно предложила:
— Давайте не будем больше о ведьмах и прочей чепухе. Селеста, вы собираетесь завтра навестить Элизу?
— Да, собираюсь. Но ведьмы вовсе не чепуха, — продолжала она. — Эта колдунья происходит из старинного рода ведьм. Инквизитор сжег ее бабку, а теперь день и ночь разыскивает и внучку, пока та не обманула весь юг и не наложила на всех нас заклятие.
— Вздор, — отрезала Жанетта, вставая с кресла. Лицо у нее было бледное. — Пожалуйста, помоги мне подняться по лестнице в спальню, Селеста, и перестань болтать о ведьмах, демонах и гоблинах.
Проходя мимо стула, на котором сидела Мариетта, она слегка потрепала ее по плечу в знак утешения и симпатии.
Мариетта была признательна ей за это. То, что было поначалу всего лишь подозрением, превратилось в пугающую уверенность. Охотники за ведьмами в Монпелье были охотниками за ведьмами из Эвре. И это она была колдуньей, о которой они говорили. Она была их желанной добычей.
Мариетте стало дурно, голова у нее кружилась, и ей понадобилось собрать все силы, чтобы не расплакаться от страха. Все эти толки о заклятии, якобы угрожающем мирным обитателям Лангедока, суть не что иное, как попытка заручиться помощью городских и деревенских обитателей Лангедока. О любом приезжем человеке, будь то мужчина или женщина, немедля донесут охотникам за ведьмами, особенно о женщине молодой, привлекательной и к тому же умеющей готовить лекарства…
Стараясь не смотреть на Леона, она дрожащими руками сложила работу и, пожелав доброй ночи ему и герцогу, вышла из комнаты.
Губы ее, накануне пострадавшие от неистовых поцелуев Леона, снова начали кровоточить, после того как она в страхе закусила их до боли. В уединении своей спальни Мариетта прижала к ним платок и увидела на нем кровь.
Именно ее крови хотели облаченный во все черное инквизитор и его разодетый в пух и прах приятель. Ее крови.
Дрожащими руками Мариетта разделась и натянула на себя чистую ночную рубашку.
До сих пор ее никогда не пугала темнота, а теперь ей было очень страшно.
Мариетта зажгла свечу, однако ее слабый огонек не создавал ощущения уюта и спокойствия; движущиеся по стенам тени только усиливали чувство страха. Она услышала, как Леон, Рафаэль и герцог пожелали друг другу спокойной ночи, услышала их размеренные шаги, когда они расходились по своим комнатам, а потом наступила полная тишина.
Мариетта старалась уснуть, но не могла. Сколько времени пройдет до того, как местные жители объявят ее ведьмой? Может, стоит немедленно убраться из этих мест или уже слишком поздно? От вопросов, не имеющих ответа, у Мариетты начала болеть голова.
Она должна поговорить с Леоном, но в замке очень много чутких ушей. Было бы практически невозможно провести с Леоном такой важный разговор, не опасаясь, что их подслушают. Она должна поговорить с ним сегодня ночью. Наедине.
Мариетта набросила на плечи цветастое шелковое покрывало и осторожно приоткрыла дверь. Несколько свечей еще горело в коридоре, когда она проходила мимо комнаты Селесты, потом мимо спальни Жанетты и дальше — в самый конец коридора, где были расположены апартаменты Леона.
Из-под тяжелой резной двери пробивался слабый свет. Это значило, что Леон у себя и он тоже не может уснуть.
Мариетта осторожно повернула ручку и толкнула дверь. Комнату освещали свечи, вставленные в металлические консоли на стенах. За окнами со свинцовыми переплетами Мариетта разглядела темные силуэты подстриженных деревьев по обеим сторонам аллеи. Возле кожаного кресла с высокой спинкой поблескивал обитый листами меди сундук. Едва смея дышать, Мариетта закрыла дверь и вошла в комнату.
Большая тяжелая штора закрывала проход под аркой, из-за шторы доносились звуки какого-то движения. Мариетта осторожно отодвинула штору в сторону — и застыла на месте.
Леон был полуодет. Блики света от горящих свечей играли на его широких плечах и на бицепсах. Перед ним стояли кувшин с водой и оловянный таз для умывания. Вода в тазу еще плескалась, отражая мерцающий свет. Почувствовав чье-то присутствие, Леон обернулся. И уже по первому его взгляду Мариетта поняла, какую глупость совершила: как она не подумала, что может застать его полуобнаженным?