Леон спустил ноги с кровати, с трудом подавив гримасу боли.
— Тебе нельзя ходить, — встревожилась Мариетта. — Надо полежать.
— Из-за нескольких царапин? — спросил он, и от его улыбки сердце Мариетты затрепетало. — Я много раз страдал куда сильнее.
— Рада, что не знала об этом, не то страдала бы тоже.
Медленным движением он взял ее лицо в ладони и поцеловал.
— Когда я вернусь, мы сможем вдоволь наговориться о нашей любви. До свидания, радость моя.
Он надел на себя нарядную рубашку с кружевными завязками и манжетами, обшитыми французским кружевом. Неприметно улыбнувшись, Мариетта решила про себя, что в будущем манжеты у него будут украшены венецианским кружевом.
Она глаз не сводила с графа, когда он выходил из комнаты, а потом спускался по лестнице.
— Я думаю, — заговорила Жанетта, подойдя к открытому окну и глядя на отъезжающего сына, — что сердце у Элизы не разобьется, напрасно Леон этого боится.
— Да, благодаря герцогу? — спросила Мариетта.
Жанетта с улыбкой подтвердила:
— Благодаря герцогу. Я считаю, что ему надо рассказать о происшедшем. Полагаю, он поскачет в Лансер при первой возможности, чтобы ублаготворить вновь свободную вдову Сент-Бев.
Никогда еще Леон так не спешил в Лансер. Он не хотел причинить боль Элизе; она была его первой любовью, и хотя любовь эта не имела под собой реальной основы, Леон тем не менее дорожил ею и питал к Элизе глубокую нежность. Но это чувство невозможно было сравнить с его всепоглощающей любовью к Мариетте. А Элизу он сделал бы несчастной женщиной, если б женился на ней. Слишком уж несходны у них натуры, с этим ничего нельзя поделать, как бы он ни старался.
Понимание этого придало ему смелости.
День выдался длинный, и уже надвигались сумерки, когда он галопом въехал в знакомый дворик с фонтанами. Он спешился и зашагал к входу в дом, но на пороге был встречен аббатом, лицо которого было весьма мрачным.
— Добрый вечер, монсеньор!
То был чересчур высокий титул для скромного седовласого священника, однако обычно он явно доставлял ему удовольствие. На сей раз доброе лицо аббата не смягчилось. Он приподнял руку, как бы преграждая Леону путь, и Леон тотчас замер на месте, ощутив спазм в желудке.
— В чем дело? Что случилось?
— Мадам Сент-Бев заболела, менее часа назад. Ваш друг герцог де Мальбре посетил ее, но после его ухода она пожаловалась на усталость и головную боль. Сейчас у нее жар и бред.
— Как у Нинетты Бриссак?
Аббат кивнул и добавил:
— А также у многих других, которые заболели в последние месяцы, но не выздоровели, как Нинетта.
— Позвольте мне пройти к ней.
— И подхватить заразу?
Леон в ответ лишь глянул на аббата с нескрываемым пренебрежением и начал подниматься в спальню Элизы, шагая через две ступеньки. Перепуганная экономка посторонилась, пропуская его в комнату, и едва Леон увидел осунувшееся лицо Элизы, которая находилась в полубессознательном состоянии, он сразу понял серьезность положения.
— Не отходите от нее, — приказал он экономке. — Я съезжу за мадемуазель Рикарди.
Аббат ждал его там, где Леон оставил своего коня.
— Я помолился и благословил ее, однако…
Он умолк и выразительно пожал плечами.
Леон уже был в седле, проклиная свою израненную грудь, из-за которой был вынужден двигаться как можно осторожней.
Аббат снова передернул плечами. Если его молитва не помогла Элизе, что может сделать эта девчонка Рикарди? Нинетта Бриссак, очевидно, заболела не так сильно, как другие девочки, которые умерли.
— Свадебный гость! — вдруг крикнул он вдогонку Леону. — Как быть со свадебным гостем?
Леон развернул Сарацина, глянул на священника и замер на месте. К нему подбежал коротышка аббат.
— Это ее кузен, и он уже в Монпелье. Его надо предупредить. Теперь не может быть никакой свадьбы, сын мой, долгое время не может. И в Лансер не должны приезжать никакие посетители, пока мадам Сент-Бев не выздоровеет.
— Нет! — отрезал Леон и крепко сжал губы.
Он пришпорил Сарацина и пустил его в галоп, словно в сражении, по направлению к Шатонне. Боже милостивый, как же он не подумал о Селесте и о Монпелье! Могло случиться что угодно. Охотники за ведьмами, чего доброго, уже выехали за Мариеттой.