— Герцог хотел поговорить с тобой о мадам де Монтеспан. Он желает узнать, что ты имела в виду, когда утверждала, что эта особа приходила к Рикарди не за кружевами, а за чем-то гораздо более важным и серьезным. И сказать по правде, любовь моя, мне бы тоже хотелось узнать это.
Он подошел к ней и прижал ее сцепленные руки к своей груди. Запрокинув голову, Мариетта посмотрела ему в лицо. Сильно загорелое лицо, которое становилось таким устрашающим, когда он гневался, и такое нежное в любви. Он рисковал жизнью, когда отправился в Монпелье, но не знал, из-за чего рискует. И теперь настало время открыть ему причину.
Герцог терпеливо ждал, пока Мариетта мягко высвободится из объятий Леона и медленно отойдет к окну. После чего, не обращаясь особо ни к герцогу, ни к Леону и глядя на густой виноградник, раскинувшийся по другую сторону рва с водой, она заговорила:
— Мадам де Монтеспан всегда хотела стать любовницей короля. Годами она рисовалась перед ним, но король не желал смотреть ни на одну женщину, кроме Луизы Лавальер. Мадам украшала себя драгоценностями и одевалась в роскошные платья. Моя бабушка сшила для нее великолепное бальное платье, таких еще не видели даже в Версале. Именно когда она была в этом платье, король и обратил наконец на нее внимание. О способностях моей бабушки уже тогда ходили слухи. Приготовленные ею лекарства помогали больным неизменно, и некоторые завистники начали распускать слухи, что она, мол, колдунья. — Мариетта слабо улыбнулась: — Если это и так, то она была доброй колдуньей и никогда не творила зла. Мадам де Монтеспан начала обращаться к ней за косметическими притираниями и кремами. Со временем она завоевала сердце короля, однако королевские сердца непостоянны, в чем мадам де Монтеспан имела случай убедиться. — Мариетта, помолчав с минуту, продолжила: — Когда она понесла ребенка от короля, то обратилась к моей бабушке за приворотным зельем, таким, какое она могла бы подлить королю в вино, чтобы он испытывал желание к ней, и только к ней одной. Бабушка сказала, что сердцами мужчин не овладевают при помощи подобных средств. Мадам де Монтеспан пришла в ярость. В конце концов бабушка дала ей то, о чем она просила. Зелье не содержало ничего опасного для здоровья, то был афродизиак, известный еще во времена Древнего Египта. — Мариетта обернулась и поглядела на Леона с улыбкой в глазах: — Бабушка никогда не сообщала мне рецепта этого снадобья, и ты не бойся, что твое сердце было завоевано при помощи хитрости.
— Мое сердце было покорено еще до того, как я что-нибудь съел или выпил вместе с тобой, — сказал Леон, и самый звук его голоса возбудил пламенное желание в сердце Мариетты.
— Афродизиак предназначался для мужчин, утративших способность к любовной близости, и не был нужен королю. Он совершенно не обладал силой обратить любовное чувство на одну единственную женщину. Он лишь сделал короля более похотливым, чем когда бы то ни было, причем по отношению к одной из горничных мадам де Монтеспан. Ярость мадам де Монтеспан не знала предела. Она явилась к бабушке и потребовала, чтобы та дала ей зелье, способное удержать любовь короля только к ней одной и помочь ей стать королевой Франции.
Тут послышался тяжелый и шумный вздох герцога, который не сводил застывшего взгляда с Мариетты, причем выражение его лица становилось все более мрачным с каждой минутой.
— Моя бабушка сказала ей, что такого зелья не существует, а мадам де Монтеспан заявила в ответ, что если колдунья с улицы Борегар такое может, значит, может и бабушка.
— И что же это? — спросил герцог.
— Обращение к силам тьмы. Ла Вуазен — самая зловещая и ужасная женщина во Франции. В доме на улице Борегар совершались черные мессы над обнаженными телами знатнейших женщин страны. Кровь новорожденных младенцев проливалась ради того, чтобы эти женщины добились исполнения желаний своего сердца, а что касается Атенаис де Монтеспан, то она желала короля.
— Матерь Божья, да понимаете ли вы, что говорите?! — спросил герцог, лицо у которого стало серым от страха.
— Да. — Голос Мариетты звучал спокойно и сдержанно. — У меня было достаточно времени, чтобы обдумать это и сообразить, почему за моей бабушкой охотились как за ведьмой и безжалостно сожгли ее на костре. Сначала я думала, что это потому, что она отказалась поделиться своими секретами о защите от ядов, но я ошибалась. Мужчина, приходивший с расспросами об этом секрете, был посланцем мадам де Монтеспан.
— Что за защита от яда? — В голосе Анри уже не было ужаса, в нем звучало недоверие.