Перикл вернулся с плащом и корабельным плотником. Развернув сверток с инструментами, плотник со спокойным терпением наложил шину на сломанную голень. Дышал он через нос, издавая шипение, похожее на шум накатывающих на берег волн. Когда все закончилось, Перикл помог Аттикосу подняться, и они втроем спустились к берегу, где афиняне под руководством Кимона устраняли последствия стычки с пиратами.
Увидев Аттикоса, Кимон удивленно вскинул брови и улыбнулся, за что вернувшиеся были ему благодарны, поскольку ожидали упреков.
– Половину мы уложили здесь. Остальные убежали в горы, – с довольным видом сообщил он, оглядывая берег, который его люди прочесывали в поисках чего-нибудь ценного.
Триеры афинян стояли на некотором удалении, и Аттикос смотрел на них с молчаливым смирением.
Заметив разочарование на лице Перикла, Кимон сразу все понял. Грязный, весь в царапинах и ссадинах, с черной от засохшей болотной грязи ногой, он напоминал живую карту с отметинами от укусов насекомых и колючек. Юноша не смог поучаствовать в сражении с пиратами, потратив драгоценное время на одного незадачливого соотечественника. Кимон ухмыльнулся. День удался.
– Это все мелочи, – сказал он. – Важно то, что у нас на борту сам Тесей. Ради него мы и прибыли на Скирос. Твой отец поймет. Так ты тащил Аттикоса от самой гробницы? – Он одобрительно покачал головой: – Молодец.
Перикл покраснел и смутился. Аттикос на мгновение поднял глаза. Сам он никакого героизма не проявил, поскольку провел полдня на спине юнца, годного ему в сыновья. Но он был рад вернуться в знакомое, привычное окружение после казавшегося бесконечным путешествия, потребовавшего напряжения всех сил. Он стерпел боль и муки и не выказал слабости перед Периклом. А победа, в конце концов, досталась Кимону, руководившему всем предприятием.
– Соорудишь мне костыль, – обратился к плотнику Аттикос, – дам тебе драхму.
Плотник оценивающе оглядел его и, подняв валявшееся неподалеку сломанное весло, без слов протянул пострадавшему. Аттикос собирался сказать, что так может сделать любой дурак, но деревяшка оказалась подходящей длины, и на нее можно было опереться без особого дискомфорта. С явной неохотой выудив из-за щеки монету, он бросил ее плотнику. Тот поймал вознаграждение и, ухмыльнувшись, поспешил к кораблям. Команды уже собирались у одной из триер, чтобы спустить ее на воду, а потом вытащить в море остальные.
– Можешь идти? – спросил Кимон.
Аттикос кивнул.
– Тогда идем. Здесь нам больше делать нечего.
Аттикос поковылял к кораблю. Перикл шел рядом, как нянька, все еще оберегающая своего подопечного.
– Все в порядке, куриос. – Аттикос хотел сказать это резко, но получилось мягче, словно благодарность, и он смутился.
Ему было приятно снова оказаться среди друзей, в своем мире, и он твердо решил, что не отстанет от остальных, как какая-нибудь беспомощная старуха.
Морской воздух был чист и свеж. По пути к кораблю они прошли мимо нескольких лежащих на песке тел, и Перикл, взглянув на них, отметил глубокий загар и не впечатляющие крепкой мускулатурой ноги и руки рыбаков. Пираты явно не выглядели закаленными воинами. Судя по всему, гоплиты перебили их сразу же после высадки на берег. Под руководством опытного лохага, удерживавшего воинов от безрассудных атак и в рамках дисциплины, на берегу разыгралась самая обычная бойня. Интересно, выжил ли муж Фетиды и будет ли она рада его возвращению? Действительно ли она так привлекательна, как ему показалось? У нее были поразительные глаза, скорее серые, чем карие. Он покачал головой: что за бредовые мысли?
Кимон выглядел довольным, и его настроение передалось Периклу. Тесей с ними!
Шестеро гребцов, соорудив из веревок подобие сиденья, подняли Аттикоса на борт. Старый гоплит вскрикнул от боли, когда сломанная нога ударилась о корпус при повороте, и все, кто наблюдал за транспортировкой, невольно вздрогнули. Они хорошо знали его, и некоторые не смогли удержаться от ухмылок.