– Как давно?
– Час, – сказал Нгуи. – Немного больше.
Он взглянул на старшего проводника, и тот кивнул.
– Очень свежие, – сказал он по-английски.
– Он оставался там лишний час, С. Д., – сказал я.
– Он почти наш, Папа, – сказал С. Д. – Нам не нужно ехать к приманке. Там пусто. Сегодня вечером мы подбросим ему что-нибудь в другом месте.
– Хорошо, Мэри не знает, что он прошел здесь среди бела дня.
– Это очень хорошо, – сказал С. Д. – Теперь мы переиграли его.
– Еще пару дней…
– Ты говорил, вы одолеете его сами.
– Придется – так одолеем.
– Не злись. Ведь ты хотел бы, чтобы я был с вами?
– Что зря говорить.
– Что ж, давай рассуждать здраво. Допустим, мисс Мэри попадет в него, но он к вам не выйдет. Если он выйдет, я допускаю, что ты убьешь его, но тебе надо думать о жене, а она должна стоять на месте, потому что стоит ей побежать, и он бросится вслед. Все это прекрасно. Ты, как подобает герою, уложишь его прямо у своих ног. Или он прихватит тебя за одно место и нарушит все твои планы. Кажется, так говорят американцы.
– Совершенно верно. Только теперь они говорят «и ты будешь по уши в дерьме».
– Я непременно запишу это.
– Бесполезно. В следующий раз, когда тебе достанутся американцы, они выдадут что-нибудь другое. Специальные люди выдумывают подобные выражения. Их называют темачами.
– О'кей, – сказал С. Д. – Ты мой темач. И вот ты по уши в дерьме.
– Спасибо.
– Я не философ. Я стратег.
– Черта с два. Ты эмоциональный, мгновенно принимающий решения тип, который и жив-то только потому, что стреляет в два раза быстрее, чем Уайет Эрп и Док Холлидей вместе взятые.
Лендровер остановился в тени зеленых и желтых деревьев с длинными раскидистыми ветвями, впереди лежали серые, растрескавшиеся от солнца грязевые отмели, за которыми начиналось зеленое папирусное болото и еще дальше – зелено-бурые холмы.
– Ладно, – сказал С. Д. – Ничего нового я не услышал. Итак, я стреляю быстрее тебя. Рад, что ты признаешь это. Зато ты у нас бесцеремонная, старомодная, почти героическая личность, человек, который косит львов почище лучников под Креси.[24] Но предположим, мисс Мэри ранила льва, а он оказался чуть умнее и, вместо того чтобы выйти, укрылся в чаще леса, и тебе придется отправиться по следу и выковыривать его оттуда, а все твои чудо-выстрелы лишь поднимут пыль под его пятками.
– Тогда ты знаешь, что мне остается.
– И тебе это по душе?
– Нет, даже если ты будешь со мной.
– Но нам иногда приходится это делать.
– Я пойду за ним с зарядом картечи, а ты встанешь там, где он скорее всего может появиться, и Арап Маина напротив, и мисс Мэри, хочет она того или нет, – на крыше грузовика. Нгуи пойдет со мной и выследит его, если только успеет.
– Ну и как тебе это нравится?
– Годится.
– Что, если все начнется за полчаса до наступления темноты?
– Может быть, хватит каркать?
– Ладно, – сказал С. Д. – Я просто позволил себе порассуждать.
– Надо помочь ему стать самоуверенным, и тогда он выйдет в любое время.
– Ничего не имею против. Как по-твоему, мы заслужили пива?
– Пива? Неужели прихватил?!
Я попросил у Нгуи бутылку. Она была завернута в мокрую тряпку и сохранила прохладу ночи, и мы сидели в лендровере в тени деревьев, пили пиво и смотрели на высохшую серую низину, черные силуэты гну и стадо серо-белых на этом фоне зебр, которые торопливо пересекали низину в направлении поросших травой подножий холмов Чиулус. В то утро холмы были темно-синего цвета и казались очень далекими. А позади, почти сразу за нашим лагерем, возвышалась огромная гора с тяжелой, ослепительно сверкающей на солнце снежной шапкой.
– Мисс Мэри может охотиться на ходулях, – сказал я. – Тогда она легко увидит его в высокой траве.
– Что ж, правилами охоты это не запрещается.
– Или Чаро мог бы нести стремянку, вроде тех, что стоят в библиотеках.
– Прекрасная мысль, – сказал С. Д. – Мы бы подбили верхнюю ступеньку подушечкой, и она смогла бы сидеть на ней с винтовкой и отдыхать.
– Ты думаешь, это сооружение будет достаточно мобильным?
– Чаро позаботится об этом.
– Роскошное зрелище, – сказал я, – еще бы приспособить там электровентилятор.
– Всю конструкцию можно выполнить в форме электрического вентилятора, – засмеялся С. Д. – Но тогда получится транспортное средство, а это уже незаконно.
– А если катить эту штуковину так, чтобы мисс Мэри бегала в ней, как белка в колесе, будет законно?
– Все, что катится, относится к транспортным средствам, – рассудил С. Д.
– Я тоже хожу покачиваясь.
– Значит, и ты – транспортное средство. Я арестую тебя и посажу месяцев на шесть, а потом вышлю из колонии.
– Нужно быть осторожным, С. Д.
– Скромность и осторожность – наш девиз, не так ли? Есть еще что-нибудь в этой бутылке?
– Поделим осадок.
– Пара любителей осадка в голубом просторе.
– Холмы Чилис голубые.
Они и на самом деле были очень голубыми и очень красивыми.
– Чиулус, – поправил С. Д. – Что это за «непокоренная голубая даль», о которой поют ваши летчики?
– Это о Вызове, который природа бросает Человеку.
– Я знаю одну красавицу стюардессу, так вот она-настоящий Вызов Человеку.
– Очень может быть, что про нее они и поют.
Когда мы вернулись в лагерь, Мэри чувствовала себя гораздо лучше. Правда, она ослабла и ей все еще нездоровилось, и вполне естественно, что настроение У нее было скверное. В Африке она почти всегда была в прекрасном расположении духа, и мы не ссорились с тех самых пор, когда стояли лагерем под огромным фиговым деревом недалеко от Магади, и я, включив на полную громкость коротковолновый приемник, уснул под репортаж с чемпионата по бейсболу. Что и говорить, это могло вызвать раздражение, особенно если учесть, что надо было хорошенько выспаться и отдохнуть, потому что на рассвете нам предстояло охотиться на льва, которого Мэри начала выслеживать уже тогда, а вместо этого я преспокойно спал с включенным радио, а Мэри всю ночь ворочалась. Кто-то (конечно же, я) сломал антенну. Злые, мы отправились на свидание, на которое лев почему-то не явился. Пару недель спустя я все-таки узнал результат чемпионата. На сей раз я вытащил свою раскладушку из палатки и спал на улице. Это было славно. Но Мэри заметила совершенно справедливо, что я бросил ее на милость любого случайно забредшего зверюги. В конце концов мы сошлись на том, что поставили раскладушку снаружи, но поперек входа, так, чтоб звери могли войти только через меня…
На этот раз Мэри сердилась на меня, и я знал – ничто не поможет мне замолить все грехи, которые я, должно быть, совершил за свою жизнь. В таких случаях оставалось только не замечать или делать вид, что не замечаешь ее настроения, и тогда спустя некоторое время, тебя, может быть, вновь сочтут достойным членом рода человеческого. Правда, не следует слишком обольщаться, потому что тебя еще могут обвинить во всех зверствах, совершенных по отношению к предыдущей жене Некоторым образом эти преступления (по правде говоря, я на их счет придерживался несколько иного мнения, но мисс Мэри располагала достоверной информацией, полученной непосредственно от бывшей супруги) можно было считать если не искупленными покаянием, то, во всяком случае, прощенными за сроком давности. Но не тут-то было. Они были свежи как новости, полученные с утренней почтой, если здесь могла быть утренняя почта. Зверства эти не блекли и не тускнели, подобно ужасам Первой мировой войны, и независимо от того, сколько раз ты был осужден и наказан за них, всегда оставались свежими в памяти, как первая штыковая атака бельгийских новобранцев.
Итак, это был один из дней, когда я слышал только: «Ты не отдашь мне эту книгу? Я ее читаю».
24
Креси-ан-Понтье – населенный пункт в северо-восточной Франции, в районе которого во время Столетней войны 1337–1453 гг. 26 августа 1346 г. английские войска разгромили французскую армию. Особо отличились английские лучники.