Видео приход через несколько минут, я увеличиваю громкость и нажимаю воспроизведение, пока Василий нахмурено смотрит на меня. Соломон ходит туда-сюда по дороге. Через несколько минут кто-то выходит из клуба, скрываясь из виду и уходит в переулок, несомненно, из-за Соломона.
— Нам нужно идентифицировать этого клиента, — говорю Василию, он кивает, когда клиент выбегает из переулка и исчезает.
Низкий гул разговора просачивается сквозь телефон. Тихий, но достаточно четкий, чтобы я мог разобрать.
— Нет, босс, мне нужно подтвердить, что она здесь. Да, розовые волосы.
Моя рука сжимается в кулак, он говорит об Айви. Я не должен удивляться, что ее присутствие в моей жизни вызвало переполох. Я свернул парню шею, чтобы защитить ее, и она работает на меня. Не говоря уже о том, что взял ее с собой в Нью-Йорк.
Я готов выбросить телефон в окно, когда следующая фраза погружает меня в слепую ярость.
— Она идеальна, и схватит Петрова за яйца. Я всегда знал, что Айви заставит меня гордиться. Хотя не ожидал, что она опустится так низко, общаясь с русскими, чтобы произвести на меня впечатление, — он смеется. — Да, я позабочусь о том, чтобы ее должным образом вознаградили. Ей всегда нравился мой член.
Я прерываю видео и с яростью бью кулаком по окну, рыча от бешенства. Тарун звонит на мой телефон, но сбрасываю вызов, слишком злой, чтобы говорить.
Следующим начинает звонить телефон Василия.
— Что случилось? — хрипло говорит он, осторожно глядя на меня.
— Нападение в клубе. Я попал в засаду. Айви исчезла. Хенли следит. Я сейчас отправлю запись.
Я сжимаю телефон, когда приходит видео, и мы видим, как Таруна вырубают в тот момент, когда он выходит из машины. Айви тащат на тротуар, Соломон подходит к ней и приподнимает ее подбородок. Я вижу его похотливую улыбку, и сдерживаю болезненный вздох, когда он коротко целует ее, а затем указывает на свою машину. Но что меня по-настоящему бесит, причиняя боль, — это то, что Айви кивает и идет к его машине.
Большая рука Сола сжимает мое бедро, удерживая на месте, пока в ужасе смотрю в окно. Слезы текут по щекам, и я делаю несколько судорожных вдохов.
— Привет, сестренка, — говорит он нежным голосом, держа пистолет на коленях. Это единственная причина, по которой я последовала за ним в машину — он направил пистолет на меня, вытащив его из внутреннего кармана куртки.
— Не называй меня так! — отвращение проникает под кожу, напоминая о тех моментах, когда он заставлял меня использовать это обращение, тайком проникая в мою спальню и принуждая называть его «старшим братом», когда насиловал меня.
Желчь подступает к горлу, и я всхлипываю, молча молясь, чтобы Тарун предупредил кого-нибудь в клубе.
— Я скучал по тебе, ангел. И мне не нравится твой розовый цвет волос. Его нужно убрать.
— Сол, пожалуйста, ты не знаешь, с кем имеешь дело, на что способен этот человек, — едва успеваю договорить, как удар по лицу с тошнотворным стуком впечатывает меня в стекло. Перед глазами все плывет, и я пытаюсь снова сфокусировать взгляд.
— Ты понятия не имеешь, на что способен я! — рычит он, и я отшатываюсь.
Но я знаю.
Мне снятся кошмары, которые могут подтвердить это.
На его лице появляется мерзкая, широкая улыбка.
— Теперь все это не имеет значения. Ты наконец-то вернулась ко мне, и стала еще красивее, чем я помню, — он протягивает руку, я, всхлипывая, вжимаюсь в окно.
— Не смей уклоняться от меня! — выплевывает он. — Не... — его слова прерываются, когда машину резко толкает сзади, и ремень безопасности впивается в шею.
Сол теряет управление, автомобиль съезжает с дороги и врезается в здание. Я кричу, когда срабатывают подушки безопасности, и пар из-под капота начинает заполнять салон.
Оглядываясь, вижу, как позади нас останавливается внедорожник.
О, слава богу!
— ЛЕВ! — кричу я.
Сол опускает окно, стреляя наугад. Раздаются новые выстрелы, и я кричу, чтобы они прекратились, когда разбивается стекло и пули звенят о металл. Сол воет от боли, вторая машина с визгом останавливается. Я еще раз зову Льва, дергая за ремень безопасности.
Перед глазами все плывет, тело пульсирует от боли, и я качаю головой, слыша, как кто-то распахивает мою дверь.
Но все размыто. Затем становится темно.
Я вздрагиваю, и впадаю в панику, придя в себя.
— Тише, с тобой все в порядке, — Лев несет меня в затемненную комнату с высоким сводчатым потолком, который кажется таким же огромным, как и в прошлый раз, когда я спускалась сюда, в Хранилище. Резкий свет вызывает у меня головную боль. Со стоном прижимаюсь к его широкой груди, и он наклоняется, проводя губами по линии моих волос.
Всхлипы эхом разносятся по комнате, и я замираю в его объятиях, оглядываясь в поисках звука, звука того голоса. Это вызывает волну тревоги, пробегающую по моей коже, и прилив тошноты закручивается глубоко в животе.
— Нет, нет, — я извиваюсь в объятиях Льва, когда замечаю Сола, висящего на ржавом крюке в центре клетки.
— Расслабься, Айви, — я слышу гнев в тоне Льва и хмуро смотрю на него. Он осторожно усаживает меня с другой стороны клетки и скрипит зубами. — Почему ты была с Соломоном? — рычит он.
Соломон? Я потираю виски, головная боль нарастает.
— С кем? — шепчу я.
Василий свирепо смотрит на меня, но я игнорирую его, потому что Лев приподнимает мой подбородок. Очередная волна тошноты накатывает на меня, и я делаю медленный, глубокий вдох.
— Откуда ты знаешь Уэйда? — Лев сжимает подбородок сильнее, и я в замешательстве отстраняюсь.