Мне не жаль. Я испытываю облегчение.
Лев крадется ко мне, его руки и подбородок в крови. Он поднимает меня на ноги и тащит через окровавленную клетку, пока я не смотрю на своего замученного приемного брата. Лев вытаскивает свой пистолет, тот самый, который был внутри меня.
Достойное прощание.
— Попрощайся со своим прошлым, Айви. — Лев протягивает мне оружие, я беру его дрожащими руками. Оно тяжелое, и он помогает мне прицелиться. Обе мои маленькие ручки крепко сжимают металл, палец лежит на спусковом крючке.
— Ангел, — хрипит Сол, и нажимая на спусковой крючок, отдача толкает меня к телу Льва, я испускаю долгий, эмоциональный вздох.
В голове Сола зияет рана.
Ноги слабеют, и я изо всех сил пытаюсь удержаться. Лев опускает меня на колени, присаживаясь рядом.
— Какого хрена ты ушла с ним, и поцеловала его? — шипит он. Обида пронизывает его глубокий, но тихий тон, и я хмуро смотрю в пол, раздраженная тем, что он вообще задает мне вопросы.
Напоминание о губах Сола заставляет меня снова вздрогнуть.
— Я видел, как ты поцеловалась с ним и ушла. Ты бросила меня, — шепчет Лев.
— У него из-под куртки на меня был направлен пистолет! — огрызаюсь я. — Он причинил мне боль, Лев, — хнычу я.
Эти воспоминания, те, которые старалась забыть, те, которые Лев сумел заменить, внезапно вернулись.
Запах своей старой комнаты чувствую так ясно, как будто это было вчера, и вот Сол уже пробирается внутрь. Скрип стула, который он подставляет под дверную ручку. Его голос, полный злобы, даже когда он тихо произносил слова, откидывая одеяло: — Ангел.
— Я думал...
Это не руки Льва снова прикасаются ко мне. Это руки Сола.
— Отпусти! — кричу я. Большие руки поднимают меня, но я отталкиваю его, а когда он приближается, отвешиваю ему сильную пощечину. — Нет.
— Айви, — тихо выдыхает Лев, поднимая руки в знак капитуляции.
Плача, я бью его снова и снова. Он прижимает меня к себе и требует, чтобы нас оставили в покое.
— Принцесса, мне очень жаль. Я думал ... Черт, судя по тому, как он говорил о тебе, я думал, вы были вместе, — торопливо говорит он, пока я толкаюсь, чтобы освободиться. — Айви, пожалуйста? — выдыхает он, когда я неудержимо дрожу. — Айви, успокойся.
— Молочный коктейль! — отчаянно кричу, используя стоп-слово, которое он мне дал.
Я не выношу, когда ко мне прикасаются; все снова становится слишком грубым, слишком реальным.
Лев мягко выпускает меня из своих объятий и отступает назад. Я падаю на колени и плачу. Чувствую страх от того, что Сол вернется, наставит на меня пистолет, что он может снова причинить мне боль. Манипулировать и контролировать меня.
Мой разум прокручивает каждое отвратительное воспоминание. Я ненавижу это. Ненавижу ощущение своего тела в собственной коже. Боль теперь сотрясает мою грудь. Я хочу, чтобы это ушло. Чтобы все прекратилось.
Я плачу навзрыд, а Лев не отходит от меня ни на шаг.
— О'кей, молочный коктейль, — мягко говорит он. — Принцесса, мне чертовски жаль, что я поместил тебя с ним в эту комнату. Меня разбила мысль, что ты играла со мной, что это была ложь. Что ты принадлежала ему, а не мне. Потому что ты моя, Айви. Только моя. Для меня. Моя маленькая воровка, — он нежно убирает волосы с моего лица и осторожно поглаживает мои руки. — Айви, пожалуйста, поговори со мной.
— Я хочу обратно в подсобку — вздрагиваю, тихо плача. Мне нужно выбраться отсюда, из этой комнаты. Подальше от Сола.
Хмурюсь от ее просьбы. Я умоляю ее простить меня, все исправить, а она хочет вернуться в ту дерьмовую комнатушку с промозглым матрасом и холодным полом.
— Айви, ты туда не вернешься. Мне ненавистна мысль, что я когда-то отправил тебя туда.
— Пожалуйста, — плачет она, обнимая себя.
— Нет, почему ты вообще хочешь вернуться туда?
Это не первый раз, когда она говорит об этом. Потом я вспоминаю, что у нее нет дома, семьи, постоянного адреса или безопасного места. Та подсобка — все, что она считает своим. Это не улица, и не моя роскошная квартира, а нечто среднее, чем она может управлять, и это также далеко от подонка, который ее травмировал.
Мои губы сжимаются, и я опускаю голову, чувствуя себя самым мерзким и отвратительным куском дерьма. Я бы поменялся местами с Солом на возможность загладить свою вину перед ней, за то, что усомнился в ней хоть на секунду.
— Я… пожалуйста, — она дрожит.
— Мне не следовало сомневаться в тебе. Мне нужно было поговорить с тобой, прежде чем верить в худшее, Айви, — я медленно притягиваю ее к себе, и она уступает, ее голова опущена, плечи дрожат. — Я люблю тебя, маленькая воровка.
— Пожалуйста, — хрипло умоляет она.
Стиснув зубы, тихо соглашаюсь, хотя совершенно не намерен возвращать ее туда. Поднимая Айви на руки, я иду в заднюю часть здания, но вместо того, чтобы пойти в подсобку, я веду ее ванную рядом со своим офисом.
Включаю душ, она резко поворачивает голову. Я захожу внутрь, сажусь на пол и прижимаю ее к своей груди, пока вода бьет по ее коже.
Это то, что ей нравится, где она находит убежище, когда ей тяжело. Это ее безопасное место, но я хочу занять это место.
Провожу губами по ее шее, и постепенно она смягчается.
— Спроси меня, не состою ли я снова в банде?
Айви напрягается в моих объятиях.
— Потому что я в банде, Бостон — мой. Моя территория, моя юрисдикция. Моя семья — это не хорошие люди, Айви. На самом деле, мы очень плохие люди.
— Плохие, как серийные убийцы? — шепчет она, ее рыдания постепенно утихают.
— Нет, принцесса, плохие, как мафия.
Наступает продолжительное молчание, и я раздумываю, не заставить ли ее посмотреть на меня, но она опережает и спрашивает: — Теперь я могу идти? — Айви шевелится в моих объятиях, и мое сердце замирает в груди.