Фатима вышла на середину ковра и задвигала «пэрсиком» так, что все вокруг затряслось.
– Аллах создал мужчину, чтобы управлять Вселенной, а женщину – управлять мужчиной. Умная женщина – любимая женщина, богатая женщина, счастливая женщина. Нет плохих мужчин – есть глупые женщины! Умей владеть своим телом – и ты покоришь мужчину, даже если будешь с головой закутана в ковер! Сколько раз я тебе это говорила? Наверное, сколько звезд на небе! Двигай пэрсиком, двигай! Своим неуклюжим топотом ты проткнула мне желчный пузырь!
Жаккетта честно старалась, но «пэрсик» двигался плохо. Ничего не выходило.
– А еще хотела быть альмеей! – укоризненно говорила Фатима. – Ты не любишь свое тело, ты не дружишь со своим телом! Это ваши глупые священники вбивают в ваши головы запрет любить тело. Душа, душа! Почему тело должно мешать душе?! Любовь – это дар Аллах для людей!
Великий пророк Мухаммед сильно любил женщин, детей и благовония. Это не мешало пророку слушать Аллаха и нести его волю правоверным людям!
А все ваши святые женщин не любят, боятся хуже чумы. Сидят одни, грызут корешки вместо еды. И хотят делить мир: женщины в одну сторону, мужчины в другую. Между ними стена и пусть все только молятся.
А как тогда будут дети, если любовь – грех? Если люди будут верить вашим святым, уходить в монастырь и думать о душе, все умрут и привет! Нет больше людей!
Может, ваши святые так говорят, потому что больше любят мальчиков, чем женщин? А?
– Неправда! – всхлипнула Жаккетта. – Не так все! Не врите про наших святых! Они хорошие!
– А кто говорит, что плохие? – удивилась Фатима. – Глупые просто. Ну-ну, не реви! Я не хотела тебя обидеть. Давай отдохнем и покушаем. Может, после еды дело пойдет…
И после еды дело не пошло.
Жаккетта топталась на ковре с тем же успехом, что и до обеда.
– Масрур! – закатив глаза, патетически воззвала к евнуху Фатима. – Если бы ты был мужчина, разве пустил бы ты такую неуклюжую девушку дальше кухни?
Масрур перестал играть, и что-то ответил хозяйке.
Фатима оглушительно расхохоталась.
– Эта старая пустынная лиса говорит, что если бы по воле Аллаха он остался мужчиной, ты была бы его любимой женой. Даже если бы ты не только танцевать, но и ходить не хотела. Он бы носил тебя на руках, ах мошенник! Но он сказал мудрую вещь. Надо, чтобы ты посмотрела, как танцует настоящая женщина! Перестань вытаптывать ковер, иди сюда! Будем опять кушать, твое лицо похудело! Не горюй, мой цвэточек! Фатима делала гурий и не из таких бревен!
– Ну вот, пришел вечер, пришел час для сказки! Слушай же дальше, мой цвэточек.
Ала ад-Дин сидел дома и ждал, когда пройдут эти три месяца.
Прошло уже два месяца. И матушка Ала ад-Дина вышла как-то в город купить масло.
Смотрит – купцы запирают лавки, вешают цветы, зажигают свечи и светильники. По улице скачет много воинов с факелами.
Матушка спросила у купца:
«Почему такой переполох?»
«О женщина!» – говорит купец. – «Ты, видно, нездешняя! Сегодня вечером сын везиря берет в жены дочь султана!»
Матушка забыла про масло и побежала к Ала ад-Дину.
«О горе, сынок!» – закричала она. – «Султан обманул тебя. Сегодня он выдает свою дочь за сына везиря! Этот везирь – плохой человек. Еще в диване он смотрел на меня, словно хотел укусить!»
Ала ад-Дин растерялся, но вспомнил про джинна и повеселел.
«Не бойся, матушка!» – сказал он. – «Ложись спать и утро будет добрым! Сыну везиря не видать царевны, как своих ушей!»
Он потер лампу и джинн возник в клубах дыма.
«Слушай меня, раб лампы!» – говорит Ала ад-Дин. – «Сейчас ты полетишь во дворец султана, и как только сын везиря войдет к Бадр аль-Будур, принесешь их сюда до того, как он возьмет девственность дочери султана!»
Мой цвэточек, ты ведь давно отдала свою девственность? А? Я думаю, ты имела не одного мужчину!
– Угу! – пробурчала Жаккетта.
– Жалко… – зевнула Фатима. – Несверленная жемчужина идет дороже. Обычный господин странный человек – он наслушается сказок от своей бабушки, потому хочет сразу и горячую любовь, и первому взломать решетку девичьего сада. Только умный господин знает, что всему нужно время, а для горячей любви не один садовник должен поливать розу в саду, чтобы лепестки ее набрали силу.
Можно было отвести тебя к лекарю, починить твою решетку и опять сделать невинной девушкой. Глупая Бибигюль так бы и поступила. Но Фатима умная. Какой дурак поверит, что девушка, которую вынесли как мешок с пиратского корабля, осталась нетронутой… Так где я остановилась?
Только сын везиря забрался на ложе дочери султана, джинн поднял их прямо вместе с постелью и поставил в дом Ала ад-Дина.
«О раб лампы! Возьми этого червяка!» – говорит Ала ад-Дин. – «И отнеси его в тот домик, куда ходят по нужде. А утром забери его и царевну и доставь обратно во дворец!»
«Слушаю и повинуюсь, о повелитель!» – сказал джинн и закинул сына везиря в холодный нужник.
А Ала ад-Дин вошел к дочери султана и сказал:
«Не бойся меня, о прекраснейший цветок мира! Я не обижу твою девственность и не позволю сделать это ничтожному сыну везиря!»
Ала ад-Дин лег рядом с царевной и положил между собой и нею обнаженный меч. Он проспал так до утра, не тронув девушку.
Утром джинн унес ложе обратно.
Султан пошел к дочери узнать, понравился ли ей муж но царевна надула губы и ничего не сказала. А сын визиря сбежал домой поменять вонючую одежду и отогреться, потому что сильно замерз.
Султан очень удивился.
На другую ночь было тоже самое.
Утром султан взял визиря и опять пошел к дочери. Бадр аль-Будур сидела и злилась, а сын везиря стучал зубами.
Султан пришел в великий гнев, вытащил свой шамшир[17], чей клинок был украшен мудрым изречением из Корана, и сказал:
«Если моя дочь ты не скажешь, почему нет радости на твоем лице, я отрублю тебе голову!»
«Пощади меня, отец!» – говорит царевна. – Я в великой печали и вот причин: уже вторую ночь, как только мой муж всходит на моё ложе, появляется страшный джинн. Он относит меня в маленькую комнату, где красивый юноша кладет на постель меч и спит рядом до утра, не причиняя мне зла.»
«Это правда?!» – спросил султан у сына везиря.
«Правда, о повелитель!» – сказал тот. – «Моя судьба печальней, чем участь царевны. Меня бросают в маленький холодный домик, где страшно воняет. Третью ночь мне не пережить! Я не хочу быть мужем царевны Бадр аль-Будур, мое здоровье слишком слабое».
Сильная печаль пронзила желчный пузырь у везиря. Он сказал:
«О царь царей! Дозволь еще одну ночь! Мы поставим вокруг ложа стражу с обнаженными клинками!»
«Зачем?» – пожал плечами султан. – «Мне не нужен такой брак!»
Везирь с сыном покинули дворец. И глашатай стал кричать в городе об отмене брака.
И вот прошло три месяца.
Матушка Ала ад-Дина пошла в диван.
А султан уже забыл, что обещал свою дочь за Ала ад-Дина.
И когда он увидел бедное платье женщины, он растерялся и спросил визиря:
«Что ты думаешь?»
А везирь пылал злобой и завистью. Он сказал:
«О царь царей, неужели ты выдашь свой дочь за бедняка?»
«Но ведь я обещал!» – сказал султан.
«Вели принести еще камней, много камней!» – посоветовал хитрый везирь. – «Он не принесет и брака не будет!»
«Слушай меня, женщина!» – сказал довольный султан. – «Пусть твой сын даст в приданое за моей дочерью еще сорок таких блюд, и сорок невольниц, несущих блюда, и сорок рабов, охраняющих невольниц. Тогда я отдам дочь!»
Опечаленная матушка шла домой и думала:
«Где взять невольниц, где взять рабов?»
Ала ад-Дин услышал слова султана и утешил матушку:
«Не печалься! У нас будет все! Иди на рынок и купи то, что обрадует твое сердце!»