Добежав до акации, он поднялся во весь свой рост и положил передние лапы на плечи человека, который его призвал.
— Кихоро нашел Кинга, спас его совсем маленького, покинутого, — пробормотала Патриция. — Кинг этого не забыл.
Кихоро приник на мгновение изуродованным лицом к морде льва, потом взял его за гриву и повел к зарослям, где мы скрывались.
Кинг обнюхал меня и узнал. Затем он отпраздновал встречу с Патрицией, но без малейшего шума.
— Час охоты, — объяснила мне Патриция.
Мне не нужно было объяснять. Теперь все мне казалось естественным и возможным. Я преодолел рубеж. Я перешел в мир Патриции, Кихоро и Кинга.
Старый следопыт оставил нас. Патриция, вцепившись в гриву Кинга, придерживала его рядом с собой. И я знал, — откуда? каким чутьем? — что Кихоро, который был когда-то лучшим загонщиком Восточной Африки, вернулся к своему старому ремеслу. И что на этот раз он работал не на человека.
Ожидание было долгим. Зато все остальное развернулось с ошеломляющей быстротой.
Послышалось пронзительное, высокое улюлюканье, раскатилось скова и снова. Казалось, оно звучит сразу отовсюду, заполняя все пространство. Стадо буйволов, которое паслось в глубине равнины, дрогнуло, животные в ужасе разбегались во все стороны. Позади одного из них появился Кихоро. Дикими криками он гнал его к нашему укрытию. Буйвол промчался мимо зарослей с ревом, с пеной на ноздрях, грохоча копытами. И тогда Патриция отпустила гриву Кинга и издала тот самый глухой шипящий звук, которым чуть не натравила на меня огромного льва, — этого звука я никогда не забуду! Одним прыжком Кинг перемахнул через кусты. И тогда перед моими глазами внезапно ожила картинка из книги, по которой я учился читать и которая преследовала меня в детстве: Буйвол на полном скаку, а на нем, как всадник, лев, вонзающий клыки в его горбатый затылок.
Мифическая пара — буйвол со своим ужасным седоком — исчезла в зарослях и клубах пыли. Кихоро присоединился к нам. Но Патриция все еще смотрела туда, куда буйвол умчал вцепившегося в него Кинга. Ни одной чертой Патриция не напоминала отца. И все-таки в этот миг они были так похожи! Вернее, я увидел на нежном и гладком личике девочки то же самое выражение, какое было у Буллита, вспоминавшего с болью и страстью те времена, когда он убивал без жалости и без пощады.
Патриция вдруг приложила ухо к земле, прислушалась…
— Кончено, — сказала она, поднимаясь.
Я мысленно увидел, как рухнул обескровленный буйвол.
— Ты ведь так любишь животных, — сказал я Патриции. — Неужели тебе не жалко этого буйвола?
Девочка с удивлением посмотрела на меня и ответила:
— Львам надо есть, чтобы жить.
Я вспомнил маленьких гепардов, раздиравших труп зебры.
— Да, это правда, — сказал я. — И у Кинга, наверное, тоже семья…
Внезапно Патриция побелела как полотно и словно окаменела. Рот ее искривился в жалкой гримасе. Я боялся, что она сейчас заплачет. Но она сдержалась и посмотрела на меня странным неприятным взглядом.
— А почему бы и нет? — сказала она.
К машине мы вернулись молча.
VII
Я так долго сидел в горячей ванне, что Буллит нашел меня в ней наполовину заснувшим.
— Ха-ха-ха! — веселился он. — Прелестные запахи манийятты, не так ли?
Хохот ребенка и людоеда заполнил всю хижину. Потом он сказал:
— А для внутренней дезинфекции я вам составлю компанию.
Мы не успели выпить и по стаканчику виски, когда за ближайшими зарослями колючих кустов раздались озлобленные голоса.
Буллит прислушался.
— Похоже, это вакамба, — сказал он.
С десяток африканцев в хлопчатом тряпье, босоногих, но с пиками и кинжалами, появились перед верандой. Их окружали рейнджеры.
Буллит встал на верхней ступеньке. Вакамба оглушали его криками, размахивали оружием.
— Из самой глуши, — сказал мне Буллит, улыбаясь. — Не говорят даже на суахили. А из всех местных языков и наречий я знаю только этот. Придется послать за Кихоро.
Старый кривой следопыт возник перед хижиной, словно по волшебству. Он заговорил с такой яростью, что кровь прилила к его мертвой глазнице и затянула ее красной пеленой.
— В этом проклятом заповеднике никогда нет покоя, — проворчал Буллит. — Теперь они обвиняют масаев, будто те украли у них коров. И Кихоро, конечно, за своих. Надо ехать немедленно. Иначе они отправятся туда без меня. И тогда…