Кинг понял это в тот же миг, что и Патриция. Глаза его обратились к Буллиту, потом к девочке, потом на разгневанных львиц. Он встряхнул гривой. Он колебался. Патриция приоткрыла рот. Огромный лев повернул к ней голову. Если бы она его удержала, он бы наверняка остался. Но яростное пламя гордости сверкнуло в ее глазах. Она не издала ни звука. И тогда Кинг пошел к своим самкам. Сначала, как бы из вежливости к нам, неторопливо. А затем в несколько длинных прыжков присоединился к своим львицам и львятам. Все вместе они исчезли в зарослях.
Буллит сел за руль и включил мотор. С неловкой улыбкой и таким же неловким тоном он сказал:
— Ну что, Пат, хорошо мы повеселились, не правда ли?
Девочка не ответила ему ни словом. Буллит повернул к краю лесной полосы.
— Теперь мы скоро доедем, — сказал он.
Буллит говорил как человек, который говорит бог знает о чем, лишь бы не молчать.
— За этим леском начинается хорошая дорога, — продолжал он. — Прямо на юг. Я ее недавно привел в порядок. А потом — саванна, потом манийятта, потом наше бунгало и сразу же — по стаканчику виски.
Поляна осталась позади. Буллит испустил глубокий вздох облегчения. Но когда он уже поворачивал на дорогу, о которой говорил, Патриция схватила его за руку.
— Останови здесь! — сказала она.
Буллит непонимающе уставился на нее. Она закричала:
— Останови, говорю я! Иначе выскочу на ходу!
Патриция пыталась совладать со своим голосом. Но в нем звучали почти истерические нотки, и я с трепетом вспомнил голос ее матери: точно так же кричала Сибилла на грани нервного приступа.
Буллит подчинился. Девочка выпрыгнула из машины, не открывая дверцы. Буллит сделал движение.
— Нет, — сказала Патриция с тем же мрачным упрямством. — Я не хочу никого. Мне никто не нужен.
Лихорадочно горящие глаза ее встретились с моими. И как в полубреду, — невозможно было понять, то ли из презрения, то ли из какого-то дружеского чувства ко мне, — добавила:
— Разве что вы… Конечно, если, хотите.
— Да, да, — пробормотал Буллит.
Я вышел из машины. Патриция приказала отцу:
— Уезжай!
Буллит тронул «лендровер». Патриция углубилась в колючие заросли. Прежде чем последовать за ней, я обернулся и краем глаза увидел, как переломленное в талии, черное тело бесшумно выпало из машины и тотчас распласталось на земле.
Стволы деревьев стояли густо. Между ними росли кусты, усаженные шипами. Они замедляли шаг Патриции. Я был этому рад. Кихоро сможет незаметно скользить или ползти по нашим следам.
Но вскоре Патриция вышла из леса и быстро пошла по краю поляны. Когда перед нами возник треугольник колючих зарослей, где было львиное логово, она мне сказала:
— Возвращайтесь в лес. Львы не любят нападать среди густых деревьев. А когда нападают, они там очень неловки. Уходите скорей. Я хочу быть спокойной за вас.
Она побежала по опушке и остановилась только на открытом месте. Солнце било ей прямо в лицо. И она смотрела прямо на треугольник колючих зарослей.
Девочка поднесла ко рту ладонь, согнутую в рожок. Удивительный переливчатый звук, которым Кихоро призывал Кинга, разлился над саванной.
Из колючего треугольника донеслось короткое злобное рычание, и две львицы вышли из кустов, — разъяренные, ощетинившиеся, с оскаленными мордами. Они могли преодолеть одним прыжком расстояние до Патриции. Где был Кихоро? Чего он ждал?
Но раздался другой рев — такой могучий, что заглушил все звуки саванны. И Кинг, как огромная птица, перелетел через кусты и грозно встал между Патрицией и своими разъяренными самками.
Самая крупная из них, и самая смелая, — великолепная львица! — прыгнула в сторону, чтобы обойти Кинга. Он бросился на нее и опрокинул толчком плеча. Она взвилась и снова кинулась в атаку. Опять Кинг преградил ей путь, но на этот раз его лапа с выпущенными когтями обрушилась ей на затылок, раздирая кожу и мясо. Кровь брызнула на рыжую шкуру. Прекрасная львица взвыла от боли и унижения и попятилась. Кинг, рыча, заставлял ее отступать, шаг за шагом, пока не скрылась в кустах, куда уже спряталась раньше вторая львица.
Переливчатый призыв вновь прозвучал в знойном воздухе саванны. Кинг приблизился к Патриции, которая стояла на месте.