Хочу подтвердить, что все люди, с которыми я встречался и которые знали вас, отзывались о вашей деятельности в Афганистане только положительно».
Генерал армии Валентин Варенников по этому же поводу написал следующее: «Мне приходится только сожалеть, что некоторые газеты опираются в оценке военачальников на лиц, которые совершенно не имеют никакого представления о боевых действиях в Афганистане… Я могу только подтвердить ваши незаурядные способности как командира полка… 860-й отдельный мотострелковый полк — это особый полк, и не каждый мог им командовать. Он стоял на отдельном операционном направлении, и вы со своими задачами справлялись успешно. Необоснованные выводы, сделанные министром обороны СССР Д. Устиновым, вскоре были поправлены, как ошибочные.
И вы были назначены на отдельный 191-й полк…»
ДЕМБЕЛЬСКИЙ АККОРД
Вновь он командир полка, и вновь часть активно участвует в боевых действиях. О Рохлине и о его подчиненных по группировке войск идет слава — в неприступном Пандшере они окружили и уничтожили практически все руководство армии Ахмад Шаха Масуда. Разведка донесла: душманы перестали делать ошибки в произношении фамилии советского подполковника и объявили награду за его голову. До замены и отправки Рохлина в Союз остался месяц, и командование 40-й армии, чтобы оставить его в Туркестанском военном округе, сделало офицеру заманчивое предложение — идти заместителем командира дивизии в Кызыл-Арват. Лев не стал долго думать, согласился. Резон был — должность хорошая, открывающая новые перспективы. Все-таки он был карьеристом…
По неписаной традиции за месяц до замены офицеры, а зачастую и солдаты не участвовали в боевых операциях — передавали опыт молодым. Но война есть война. При подготовке Ургунской операции оказалось, что все командиры полков, кроме Рохлина, недавно прибыли и не имеют опыта боевых действий. Руководство попросило подполковника (не приказало, а именно попросило) повести людей на направление главного удара самому. Лев отказаться не мог. Ознакомившись с планом операции, он тут же увидел серьезные просчеты.
— Элемент внезапности отсутствовал, — позже рассказывал Рохлин. — Наши силы дробились на части, что их значительно ослабляло. Я предложил дать мне возможность пойти вперед, создав мощный передовой отряд. Операцию целесообразно было начать ночью, а не днем, как намечалось, и пройти по дороге как можно дальше. А с рассветом уйти на бездорожье. Причем двигаться при поддержке вертолетов. А два Ми-24 пустить впереди войск с задачей заблаговременного подавления противника.
Командование согласилось с планом, предложенным Рохлиным. В результате войска вышли к Ургунскому ущелью без потерь. Душманы не ожидали такого стремительного броска и не успели ничего предпринять.
Неожиданно авиационная разведка доложила о сосредоточении сил в соседнем ущелье, и Рохлин, согласовав свои действия с руководством операции, повел полк туда, где и натолкнулся на ожесточенное сопротивление.
— Оказалось, что мы вышли на стратегические склады душманов, где хранилось огромное количество боеприпасов и материальных средств, — вспоминал Лев Яковлевич. — Я не стал их атаковать, а ударил артиллерией. Что тут началось! Боеприпасы сдетонировали, и начался неконтролируемый подрыв арсеналов. Горы дрожали, зарево было такое, словно извергался вулкан. Ударную волну ощутили даже мы. Одного из солдат ранило. Но больше не пострадал никто. Более того, в соседних районах душманы стали сдаваться нашим солдатам. Оказывается, они знали, чей полк им противостоит.
Поручив заместителям выводить часть на постоянное место дислокации, Рохлин загрузил в вертолет раненых и вылетел с ними на базу. По дороге машина была обстреляна и рухнула на скалы. Традиция не участвовать в последней перед заменой операции родилась не случайно…
Разбившийся вертолет искали несколько дней. Когда обнаружили, выяснилось, что в нем выжили не все. Подполковника обнаружили без движения, но в сознании. Превозмогая неимоверную боль, Рохлин и здесь чувствовал себя командиром — продолжал руководить теми, кто не потерял способность двигаться.
Людей вывезли в медсанбат полка, потом в кабульский госпиталь. И только там врачи определили, что у Рохлина множественные ранения и сломан позвоночник. Отправили в Ташкент, где последовали одна за другой сложные операции. Очнувшись от наркоза, он спросил: