Когда корабль отъехал от Мореи, погода изменилась, небо покрылось быстро надвигавшимися с юго-запада тучами, и капитан отдал приказание укрепить паруса.
– Собирается буря, – сказал он Фрэнсису. – Не совсем обычное явление в это время года. Вот уже дня два, как я ожидаю перемены погоды, но я надеялся, что мы успеем доехать до Кандии прежде, нежели разразится буря. Мне сдается, что она собьет нас с пути.
К вечеру поднялся сильный ветер, и море начало бушевать. Скоро подтвердилось замечание капитана о способности корабля прыгать по волнам, и матросам пришлось бросить весла, за которые они взялись было после того, как свернули паруса.
– Нам невозможно держаться нашего курса, – объявил капитан, – придется пристать к одному из островов и бросить якорь на подветренной стороне. Советую вам лечь поскорее в койку; вы еще не приучились держаться на ногах во время качки.
Прошло еще несколько времени, прежде чем Фрэнсис спустился в свою каюту. Перед ним разыгрывалось нечто невиданное, и он не мог наглядеться на высокие волны, которые подбрасывали громадный корабль так же легко, как будто бы это была яичная скорлупка. Но когда уже стало совсем темно и Фрэнсис ничего не мог разглядеть, кроме белых гребней волн и морской пены, которая поднималась высоко над корабельным носом каждый раз, как судно ныряло в глубину, он решил последовать совету капитана и удалился в свою каюту. На другое утро рано он уже был на палубе. Над океаном висел спустившийся, точно завеса с неба, серый туман; море было стального цвета; волны с их белыми гребнями подымались еще выше, чем накануне и, казалось, готовы были поглотить «Бонито», но каждый раз корабль выходил победителем из этой борьбы с рассвирепевшей стихией. Капитан стоял у руля, и Фрэнсис кое-как пробрался к нему.
– Как поживаете, капитан? – спросил он. – Где находимся мы в настоящую минуту?
– Двигаемся, двигаемся вперед, синьор Фрэнсис, как сами видите! «Бонито» молодец и поборется с бурей, хотя бы она еще больше разыгралась. Не буря меня страшит, а попадающиеся на пути острова. Будь я в водах Средиземного моря, то поспал бы еще часочек-другой на своей койке, а тут дело другое! Мы окружены островками, а где именно мы находимся – неизвестно. Ветер несколько раз в течение ночи менял направление и гнал нас то в одну сторону, то в другую. Тут собьешься совсем с толку. Я старался, насколько мог, держаться западного направления, но с этим ветром мудрено справиться. По-моему, мы должны быть близ западного берега Митилены. Лишь бы этот туман немного рассеялся, тогда все стало бы для меня ясно; я знаю наизусть очертание каждого острова на Эгейском море. С этой стороны должен бы находиться материк, а тут ничего не разберешь. Возможно, что мы прямо набежим на подводную скалу или сядем на мель у берега.
Перспектива была не особенно приятная, и Фрэнсис начал напрягать свое зрение, чтобы проникнуть взором сквозь густой туман.
– Если я не ошибаюсь в своем предположении, что мы находимся близ Митилен, – сказал капитан, – то на этой стороне острова есть безопасная гавань, и я направлю туда наше судно; эта гавань прекрасно защищена от ветра и притом достаточно глубока.
Прошло еще часа два, и погода внезапно изменилась: облака, как бы по мановению волшебного жезла, рассеялись, и солнце ярко осветило все кругом. Ветер еще не утих, однако уже одна эта перемена просветлевшего неба и моря ободрила упавших духом мореплавателей, но еще больше обрадовались они, увидав перед собою на расстоянии лишь четырех-пяти миль длинную полосу земли.
– Я не ошибся! – вскричал капитан. – Это остров Митилена, и вход в гавань лежит вот в этом направлении!
Команда взялась за весла, и «Бонито» направился в гавань; сам капитан стал у руля. Прошло еще полчаса, и они уже приближались к берегу. Фрэнсис старался разглядеть гавань, о которой говорил капитан, однако ее не было видно, но прошло еще несколько минут, и «Бонито», обогнув берег маленького острова, вступил в защищенную от ветра гавань; она была такая обширная, что, казалось, могла бы вместить в себе всю венецианскую флотилию. Тут немедленно приступили к спуску якоря.