А Луис? Вспоминает ли еще Хани о двух своих мужьях, которые были убиты, причем один на ее глазах? Я сама не могла забыть лежащего в крови Фелипе, убитого мужчиной, который стал моим вторым мужем. Мне недоставало его обходительности; иногда я ловила себя на том, что сравниваю с ним Джейка.
Мы жили в бурные времена, и жизнь ничего не стоила. Мужчины, подобные Джейку Пенлайону, мало задумывались, прежде чем направить удар кому-нибудь в сердце. Я дрожала при мысли о кровопролитии, которое могло произойти, если «Вздыбленный лев» встретит в море испанский галион.
Эта ненависть людей друг к другу, когда она кончится? Я надеялась, что к тому времени, когда мой маленький Роберто станет мужчиной, с войнами будет покончено.
В конце января «Вздыбленный лев» вернулся домой. Январь выдался холодным месяцем с сильными ветрами, дующими с востока. Когда стало теплее, то вместе с теплом пришли неизбежные дожди и густой туман. И вот как-то сквозь него неожиданно проступили очертания корабля. Он был в опасной близости к берегу, и туман плотно окутывал мачты корабля. Джейк первым увидел его в окно.
— Боже правый! — закричал он и уставился на него.
Я взглянула на Джейка и увидела, что он побледнел.
— Что случилось? — закричала я.
— Боже! — кричал он. — Что они сделали с кораблем?
Он выбежал из дома. Я последовала за ним. Я стояла на берегу, глядя, как маленькая лодка плывет к разбитому кораблю.
Что это был за день! Я никогда не забуду сырость тумана и спокойное, как озеро, море. И он, его любимый корабль, со сломанной мачтой и пробоиной в боку.
Просто повезло, что кораблю удалось дойти до берега Англии.
Я видела лица мужчин, почерневшие от солнца, изможденные от жизни впроголодь. Многие из моряков были ранены.
Я ничем не могла помочь.
Я почувствовала сострадание к Джейку, когда увидела выражение мрачного ужаса на его лице. Он любил этот корабль даже в таком плачевном виде.
Я поняла тогда, как он выглядел, когда, вернувшись из плавания, обнаружил, что испанцы увезли меня.
Произошла обычная история. Корабль неожиданно встретился с более мощным противником. Не стоит говорить, что тот парусник был испанским.
Испанцы хотели захватить судно, но, благодаря удаче, этого не случилось. «Вздыбленный лев» получил почти смертельные повреждения, но показал свои лучшие качества. Он также нанес смертельные раны своему врагу, поэтому испанцы убрались восвояси, предоставив такую же возможность «Вздыбленному льву».
Капитан Гирлинг был смертельно ранен, но прожил после битвы еще четыре дня. Он достойно руководил командой со своего вынесенного на палубу ложа. Он знал, что умирает, но его главной заботой было привести бедный израненный корабль к его хозяину. Только узнав, что это сделано, он умер.
Один из матросов рассказал: «Было похоже, что он собрал все свои силы для этого, капитан Пенлайон. Как будто он держался за жизнь до тех пор, пока не убедился, что корабль сможет войти в гавань».
Джейк был спокойнее, чем я могла ожидать. Я представляла его обвиняющим во всем команду, но он был моряком и понимал, что в действительности произошло.
«Вздыбленный лев» не опозорил ни его, ни себя; он достойно выстоял против более могущественного врага. Он пострадал не меньше противника, и Джейк рисовал себе более радостную картину — тонущего испанца. Он был уверен, что тот пошел на дно моря.
Он посылал проклятия ему и его команде. Но его главной заботой был «Вздыбленный лев». Он пробыл на нем весь оставшийся день и далеко за полночь, успокаивая себя тем, что его можно опять вернуть в строй.
Потом он вернулся.
— Он показал, на что способен, Кэт, — сказал мне Джейк, — Я всегда это знал. Другое судно пошло бы ко дну, а он здесь и в течение нескольких месяцев опять будет таким же, как прежде. Я позабочусь об этом.
Это действительно было время несчастий.
На следующий день после того, как «Вздыбленный лев» вернулся домой, у меня начались родовые схватки. Это было слишком рано, и мой ребенок родился мертвым.
Трагедию усугубило еще то, что родился мальчик.
Я была безнадежно больна. Я потеряла долгожданного ребенка, что также не способствовало моему выздоровлению, и две недели все думали, что я не выживу.
Джейк приходил и сидел около моей постели. Бедный Джейк! Я полюбила его. Его «Вздыбленный лев» получил повреждения, сын, о котором он так мечтал, был потерян. И я, кого он по-своему любил, находилась при смерти.
Позже я узнала, что он почти сошел с ума и угрожал докторам, что, если я умру, он убьет их. Он делил свое время между моей комнатой и кораблем. Где-то к концу второй недели стало ясно, что у меня есть шанс поправиться и что «Вздыбленный лев» будет опять, как прежде, плавать.
Я часто бредила, и не знала, где нахожусь. Временами я видела себя на гасиенде, ожидающей прихода дона Фелипе. Однажды мне показалось, что я вижу его, что это он стоит, глядя на меня, около кровати, подняв высоко подсвечник. В другой раз я держала моего сына на руках, а он глядел на нас.
Однажды ночью я очнулась и увидела, что это Джейк стоит возле моей кровати. Я увидела его сжатые кулаки и услышала его шепот.
— Ты зовешь его. Перестань. Ты подарила сына ему. А мне дать сына не смогла.
Я испугалась, испугалась за Роберто, потому что в этот момент поняла, какими неистовыми могут быть чувства Джейка. Я поняла, что рождение сына от Фелипе всегда будет точить его мозг, и его яростная ненависть к нему, к испанцам, и ко всему испанскому сконцентрируется на моем сыне.
Я хотела обратиться к нему.
— Джейк, — сказала я. — Я умру… Он опустился на колени около кровати и взял мою руку. Он горячо, одержимо целовал ее.
— Ты будешь жить, — сказал он, и это было подобно приказу. — Ты будешь жить ради меня и сыновей, которые будут у нас.
Я поняла его чувства ко мне. Я была нужна ему, и он не мог представить свою жизнь без меня. Его губы были прижаты к моей руке. «Поправляйся, говорил он. — Будь сильной. Люби меня, ненавидь меня, но будь со мной».
Я почувствовала себя более уверенно, но когда мне стало лучше, мои опасения за Роберто вернулись. «Что было бы с ним, если бы я умерла?» задавала я себе вопрос.
В таком настроении я послала за Мануэлей. Мануэла вела себя незаметно с момента ее прибытия в Англию. Если она и скучала по дому, то никогда этого не показывала. У нее и Роберто было что-то общее, потому что в них обоих текла испанская кровь. Я велела ей проверить, не слушает ли нас кто, и попросила сесть около меня.
— Мануэла, — сказала я, — ты счастлива в Англии? Она ответила:
— Она стала моим домом.
— Ты должна быть ласковой с Роберто. Он доверяет тебе больше, чем остальным.
— Мы разговариваем по-испански. Приятно говорить так, как будто мы дома.
— Я много думала о нем, пока здесь лежала. Он еще мал, Мануэла, и не способен позаботиться о себе.
— Капитан ненавидит его, сеньора. Это потому, что он сын дона Фелипе, а вы его мать.
— Я на пороге смерти, Мануэла, и цепляюсь за жизнь, потому что боюсь за Роберто.
— Ваша жизнь в руках всемогущего Бога, сеньора, — сказала она укоризненно.
— Я пока в этом мире, но очень слаба и хочу, чтобы ты дала мне обещание. Если я умру, ты должна немедленно покинуть этот дом вместе с Роберто. Я хочу, чтобы ты отвезла его к моей матушке. Ты скажешь ей, что я просила ее позаботиться о нем. Она должна полюбить его, потому что он мой сын.
— А капитан, сеньора?
— Как ты знаешь, капитан не любит Роберто.
— Он ненавидит его, потому что мальчик испанец.
— Он немного недолюбливает его, — сказала я уклончиво. — Роберто не такой, как Карлос и Жако. Я знаю, ты когда-то сильно любила Карлоса. Я помню, как ты приходила в детскую на гасиенде…