Троцкий явно склонялся к «правым» элементам в компартиях, в частности в среде германских коммунистов, хотя он был вынужден примириться с тем, что новое руководство компартии во главе с Тальгеймером добилось исключения бывшего партийного руководителя Пауля Леви из партии за «правый уклон». Единственное, чего смогли прямо-таки выторговать российские коммунисты, прежде всего Троцкий, было изменение формулировки. Леви теперь вменялась в вину только «недисциплинированность». В то же время Троцкий не решился поддержать стремление старейшей деятельницы германского рабочего движения Клары Цеткин добиться отмены решения об исключении Леви из компартии[145].
Так началось формирование новой политики Коминтерна, которая вскоре войдет в историю под названием «единого рабочего фронта». Проводить ее должен был Исполком Коминтерна, в состав которого на III конгрессе был избран вместе с Лениным, Зиновьевым, Бухариным и Радеком еще и Троцкий[146].
На IV конгрессе Интернационала (ноябрь — декабрь 1922 г.) Троцкий произнес доклад о новой экономической политике Советской России и перспективах мировой революции[147]. Каких-либо новых мыслей в докладе не было. Главным его содержанием была констатация плодотворности НЭПа и смешанной экономики, а также умеренно оптимистическая оценка революционных перспектив в Европе. На конгрессе дискуссии и разногласия между фракциями и группами в компартиях усилились. Дело доходило до прямых расколов и исключений. Особенно тяжелая ситуация сложилась во французской партии. Она буквально раздиралась противоречиями по самым различным вопросам политики и тактики: отношение к социалистам, профсоюзы, «теория наступления», политический курс представителя партии в Исполкоме Коминтерна Бориса Суварина. Съезд партии, состоявшийся в октябре в Париже, оставил все эти противоречия в «подвешенном состоянии» и счел нужным передать их на рассмотрение конгресса Интернационала.
Для выработки позиции по вопросу о положении во французской партии конгрессу пришлось образовать специальную комиссию, в которую вошел Троцкий. Не будучи формально ее главой (председателя просто не выбирали), он фактически возглавил эту комиссию. 22 ноября Троцкий поделился своими соображениями с Зиновьевым (копии его письма были посланы Ленину, Радеку и Бухарину)[148]. Письмо свидетельствовало о том, какими методами управлял Интернационал европейскими партиями, являвшимися всего лишь его секциями, то есть составными частями единой мировой коммунистической партии. «Создавать ли на конгрессе официально новый Центральный комитет французской коммунистической партии?» — ставил вопрос Лев Давидович, озабоченный не самим существом дела — грубым вмешательством в дела одной из партий, причем в то время самой крупной в Коминтерне, — а только тем, какое впечатление это произведет и к каким последствиям приведет. Троцкий опасался, как бы столь кардинальное решение не имело своим прямым результатом разрыв французских коммунистов с Коминтерном. Поэтому он предлагал, чтобы конгресс принял осторожное, рекомендательное решение, означавшее, что «нынешний центристский ЦК просуществует еще некоторое время в качестве руководящего органа партии»[149].
В результате по докладу Троцкого 1 декабря конгресс решил, что в ЦК французской компартии (ФКП) должны быть представлены все фракции по принципу пропорционального представительства и что оснований для раскола в этой партии не существует[150]. Тем не менее, опять-таки по инициативе Троцкого, конгресс принял документ «Рабочая и боевая программа Французской коммунистической партии»[151], в котором позволил себе диктовать этой партии, как ей следует себя вести, в частности в борьбе «против Версальского договора и его последствий».
146
147