- Любопытно! Это все, что вам известно?
Немо покачал головой:
- Люди, работающие на Хозяина, - это сливки криминального мира. Для них высокая честь служить ему. У всех прочих этот человек вызывает смертельный ужас. Говорят, предателей он карает без промедления и безжалостно.
- Как интересно! - воскликнула я, так и трепеща от предвкушения новых открытий. - Весьма вам обязана за эти сведения, мистер Немо. Вы уж простите меня за подозрительность. Хотя из ваших слов следует, что я вам даже льстила.
Но Немо остался серьезен.
- Можете не извиняться, миссис Эмерсон. Ваши речи ничего не меняют. Конечно, я и волоса не трону на вашей голове, но, чтобы задержать меня здесь, вам придется меня связать или запереть под замок. Я должен уйти и уйду.
- Понимаю, мистер Немо, и знаю, что вами руководит. Все дело в появлении молодой леди...
Немо побледнел еще больше, хотя, казалось бы, куда уж больше!
- Вы... Вы...
- Воплощение английской женственности, само изящество и очарование, высшее проявление наших национальных достоинств! Увидев ее, вы еще сильнее устыдились, потому что поняли, чего лишились.
Немо поднес дрожащую руку к лицу:
- Вы ведьма!
- Всего лишь женщина, мистер Немо, с женским чутьем. Не заблуждайтесь насчет наших умственных способностей, они ничуть не ниже, чем у так называемого сильного пола, а в человеческом сердце мы и подавно читаем как в раскрытой книге. Ведь до такого состояния вас довела женщина, правда?
Тут из дома донеслось недовольное ворчание. Наш разговор прервался на самом интересном месте. Я глянула на часы.
- Мне пора. Мы еще вернемся к этой теме. Надеюсь, теперь вы не сбежите. Молодая дама проведет этот день у себя. Вам не придется с ней сталкиваться, пока я вас не приодену и не придумаю, как представить. Обещаете, что никуда не денетесь?
- Вы все еще готовы верить моему слову? - удивился Немо. - Ведь один раз я его уже нарушил.
- Я так не считаю. Вы просто говорили, что попытаетесь сдержаться... Из дома неслось уже не ворчание, а раздраженные вопли, напоминавшие о моих обязанностях. - Сегодня я еду в Каир. Увидимся вечером.
- Тогда до вечера. Это все, что я могу вам пообе...
- Достаточно и этого. Да, Эмерсон, я здесь! Уже бегу!
И я со всех ног кинулась в дом.
После завтрака я облегченно перевела дух. Все срочные дела были сделаны. Энид получила строгое предупреждение, что должна, сославшись на слабость, не показывать носа из своей "комнаты". Если бы она появилась на раскопках, то спустя пять минут ее невежество в археологии стало бы очевидно всем, включая детей с корзинами и кошку Бастет. Мистер Немо отправился вместе с Рамсесом раскапывать проход, оставив мне свою мерку для костюма. Эмерсон был умиротворен сытным завтраком и обещанием, что следующую ночь мы с ним проведем под открытым небом, наслаждаясь, так сказать, мерцанием звезд. (Какие, интересно, звезды, когда над нами будет натянут брезент? Но у Эмерсона поэтичная натура. Да и я не прочь помечтать о ночи под звездами.)
Посланный к деревенскому старосте за лошадью Абдулла привел самую лучшую - милейшую бурую кобылку. Обошлась аренда недешево, но ухоженный вид лошади и бодрое приветственное ржание доказали, что раскошелилась я не напрасно. Бойкостью темперамента лошадь оказалась мне под стать: сразу пустилась галопом. Вместо того чтобы натянуть поводья, я предпочла наслаждаться скоростью. Все-таки я больше похожа на героев из приключенческих романов, чем на героинь, которые только и делают, что заламывают руки, дожидаясь, пока их освободят. А я сама тороплюсь на помощь несчастным, даже когда меня об этом не просят.
Очень скоро я оказалась вблизи памятников Саккары. Там, несмотря на ранний час, уже появились первые туристы: после Гизы с ее пирамидами Саккара - самое популярное место в окрестностях Каира. Я узнала у одного из самозваных гидов, где работают археологи, и с радостью нашла Квибелла выздоровевшим. Он что-то усердно записывал в блокнот, и пришлось сделать ему выговор за то, что разгуливает под солнцем после недавней болезни. Затем я осведомилась, как здоровье дам.
Квибелл рассыпался в благодарностях: мои лекарства поставили на ноги и женскую часть экспедиции. Группа собиралась пробыть в Саккаре еще день-два, а потом присоединиться в Фивах к мистеру Питри. Особенную признательность мне выражала мисс Питри. При упоминании ее имени молодой человек густо покраснел.
Все получилось очень удачно: заехав к ним, я успела принять благодарность, иначе Квибеллу пришлось бы заглянуть к нам перед отъездом. Для Энид это стало бы катастрофой. На мое предложение осмотреть выздоравливающих дам Квибелл с трогательной искренностью ответил, что в этом нет необходимости. Мне предстояла долгая дорога, поэтому я не настаивала.
Добравшись до Гизы, я оставила лошадь в "Мена-Хаус" и наняла экипаж, в котором и въехала в Каир. Сделав покупки, я успела в "Шепард" к обеду, сильно проголодавшись.
За обедом я собиралась не столько отдыхать и утолять голод, сколько узнавать новости. Главное дело, ради которого я примчалась в Каир, еще не было выполнено, но, прежде чем к нему приступать, надо было разузнать, что известно публике об убийстве Каленищеффа. Поэтому, даже не сделав заказ, я попросила официанта позвать герра Бехлера, когда у того выдастся свободная минутка.
Обеденный зал быстро заполнялся. Я с любопытством наблюдала за туристами. Толстые ученые-немцы, шутливые английские офицеры, визгливые американки, хихикающие девицы под присмотром зорких мамаш... За соседним столом устроилась компания молодых англичан. По словечкам "милорд" и "милорды", доносившимся оттуда чаще других слов, я заключила, что оказалась под боком у особ голубых кровей. Их одежда представляла собой жутковатое сочетание изысканного английского стиля и местной аляповатости: бриджи для верховой езды и полосатая шелковая накидка, твидовый охотничий костюм и шитая золотом мантия поверх... Хуже того, все как один остались в нелепых тюрбанах, а некоторые даже пыхтели сигарами, изводя женщин клубами дыма!
Как ни стыдно мне было за свою нацию, которую позорят такие глупцы, я утешилась мыслью, что люди с дурными манерами водятся на всех континентах. И действительно, скоро в обеденном зале появилась пожилая американка, тут же обратившая на себя всеобщее внимание пронзительным голосом и жалобами буквально на все. Ее сопровождали невзрачная робкая особа - видимо, компаньонка - и молодой человек, которого неприятная дамочка держала за руку так, словно она тюремщица, а он заключенный. Американка была рослая, крупная, в давно вышедшем из моды черном платье. Ее древняя шляпка с вуалью была усеяна мелкими блестками, которые осыпались на пол при каждом слоновьем шаге.