Но молодой человек сам разрешил мою проблему.
- Я приехал не только за этим... Э-э... можно мне поговорить с мисс Дебенхэм?
- Мисс Дебенхэм? - Я округлила глаза. - А кто это? Что-то не припоминаю...
- Неужели ей удалось обвести вокруг пальца вас, миссис Эмерсон?! Вы слишком проницательны, чтобы позволить себя одурачить. В то же время о вашем добросердечии ходят легенды. Вы приютили мисс Дебенхэм, за что я навечно останусь вам благодарен. Миссис Эмерсон, неужели вы полагаете, будто я способен предать ту, кого боготворю?! Позвольте же мне ее увидеть! Поговорить с ней, убедиться, что она жива и невредима, понять, чем я могу быть ей полезен...
Плененная его красноречием, я молча слушала. Не знаю, надолго ли хватило бы молодого человека, если бы не вмешательство самой Энид. Чтобы выбежать из дому, ей пришлось сдвинуть с места гору, то есть оттолкнуть Эмерсона, слушавшего излияния гостя со смесью недоверия и отвращения.
- Видишь? Это я, - сказала она ледяным тоном. - В целости и сохранности. Сам знаешь, чем ты можешь быть мне полезен. Полагаю, я ответила на все твои вопросы.
- Энид! - Юноша бросился к ней, снова опрокинув злополучное кресло. Я услышала треск: одна из ножек кресла не выдержала очередного удара судьбы.
Энид величественно вскинула руку.
- Энид! - с упреком воскликнул Рональд. - Как ты могла? Я страдал, не зная, где ты, что с тобой...
- Опять эти твои страдания! - Девушка презрительно улыбнулась. - Не знаю, как ты меня выследил, но нам нечего друг другу сказать. Разве что ты решишься поступить по-мужски и сознаться в содеянном.
- Сколько можно повторять одно и то же, Энид? Я бы с радостью сознался в чем угодно, если бы это спасло беднягу. Видит небо, он столько раз принимал на себя в детстве мою вину, что я попросту обязан...
- ...благородно взять на себя вину за преступление, которого ты якобы не совершал? Прощай, Рональд! - И она гневно отвернулась, словно собираясь вернуться в дом.
- Подожди, Энид! Чего ты хочешь?
Энид резко обернулась на месте, глаза ее полыхнули.
- Чего я хочу? Что ж, слушай. Ты должен явиться к командиру полка и сказать правду! Постарайся, чтобы тебе поверили.
- Моя дорогая...
- И не называй меня своей "дорогой"!
- Прости... Но так трудно молчать о чувствах, переполняющих сердце! Клянусь, Энид, я выполню твое требование. Но сперва я должен отыскать брата. Я ищу его день и ночь, не брезгуя местами, которые стыжусь упоминать в присутствии дам... Но он всегда исчезает у меня из-под носа. Ужасно боюсь, что он совершит что-нибудь непоправимое, что до меня дойдет весть о трупе, выуженном из Нила или подобранном в каком-нибудь мерзком притоне...
Он поперхнулся и закрыл лицо руками. Однако Энид осталась невозмутима.
- А ты не бойся, Рональд, - произнесла она холодно. - Вернее, не питай напрасных надежд. Я жду тебя с документом, подтверждающим, что твой брат признан невиновным.
- И что тогда? - Он поднял голову. В глазах у него стояли слезы. - Что тогда, Энид?
- Я ничего не обещаю, - проговорила она дрожащим голосом. - Но тогда ты можешь прийти.
- О, Энид!.. Я приду! Дорогая моя Э...
Девушка юркнула в дом, захлопнув дверь перед носом кавалера. Дверь вряд ли остановила бы Рональда, не окажись на его пути моего дорогого супруга.
- Нет-нет, - проворковал Эмерсон тоном, который легковерные на свою беду принимают за признак добродушия и симпатии. - Если вы запамятовали, я вам напомню: джентльмен не навязывается леди, ежели та не жаждет его знаков внимания. У нас тут с приличиями строго, знаете ли.
- Она жаждет! - возразил Рональд, лихорадочно сверкая глазами. - Еще как жаждет! Вы не знаете Энид, профессор! Она всегда меня оскорбляла. Это повелось с самого детства. Так она демонстрирует свое расположение.
- Какой экстравагантный способ! Никогда о таком не слыхивал.
- Надеюсь, меня поддержит миссис Эмерсон. - Рональд оглянулся, по лицу его гуляла дурацкая улыбка. - Вы ведь знаете, миссис Эмерсон, что некоторые молодые особы обожают мучить тех, кого любят. Точно так же Энид обращается с Дональдом. Вы наверняка были тому свидетельницей.
- Будь у меня возможность наблюдать их вдвоем, я бы непременно обратила на это внимание, - ответила я не очень любезно. Этот нахальный юнец явно считал меня своей союзницей. - А теперь, мистер Фрейзер, рискуя показаться невежливой, я предлагаю вам удалиться.
Рональд округлил глаза:
- Что ж... Я убедился, что Энид в безопасности. Отныне у меня одна забота - мой брат, мой бедный, страдающий брат. Энид всегда принимала его сторону. Она нежна с ним, как сестра. Он совершил дурной поступок, но уже понес суровое наказание. Теперь я должен найти его и вернуть домой. Мы вместе будем отражать невзгоды, на которые так щедра жизнь. Мне бы только с ним поговорить! Я бы напомнил ему о счастливых днях детства, о наших невинных играх, о том, как мы прятались на заре в камышах, наблюдая за птицами...
- Нет, это невыносимо! - простонал Эмерсон как бы про себя. - Сначала он блеет, как овца, всхлипывает и пускает пузыри, потом что-то лепечет про детство и про птичек, причем не стесняется самых затасканных, слюнявых штампов! Спокойной ночи, мистер Фрейзер. Скатертью дорога!
Даже Рональд Фрейзер не сумел бы превратить этот афронт в обычное вежливое напутствие. Однако все же попытался: наклонившись к моей руке, он прочувственно поблагодарил за приют, который мы предоставили его нежной, хрупкой крошке...
Услышав последнюю фразу, Эмерсон не выдержал и перешел от слов к делу. Если бы не проворство молодого человека, его бы оторвали от земли и швырнули на седло, как куль.
Когда Рональд Фрейзер умчался прочь, Эмерсон гневно потребовал, чтобы Абдулла наконец запер ворота.
- Если сюда еще кто-нибудь сунется, целься в голову и жми на курок, распорядился мой ненаглядный, после чего вспомнил обо мне: - Долго ли до ужина, Пибоди? Я чудовищно проголодался.
- Да, денек получился хлопотный. Сядь, Эмерсон, и выпей-ка еще чаю. Я мигом вскипячу воду.
- Нет уж, предпочитаю виски. Составишь мне компанию, Пибоди?
- Да. А куда все подевались?
- Фрейзер - наш Фрейзер, - наверное, бездельничает где-нибудь в укромном уголке. - Эмерсон подобрал искалеченное кресло и подверг его внимательному осмотру. - Ножка сломана... Далась этим братцам наша мебель!