— Зачем бы я стал это делать, Том?
Он не стал отвечать прямо.
— Я понимаю, вы в ярости, но не ставьте себя в невыгодное положение. Мы не мстим, мы вершим правосудие, — напомнил он.
А что, есть разница?
— Конечно, — ответил я.
Мы попрощались, и я вернулся в комнату ожидания. Прошло уже больше часа с тех пор, как Кейт увезли в операционную, и я склонялся к тому, что это хороший знак. Сколько времени нужно, чтобы истечь кровью до смерти? Не так уж много. А сколько времени нужно, чтобы восстановить сонную артерию? Да уж не меньше двух часов.
Зазвонил телефон; высветился номер капитана Винса Пареси.
— Кори, — ответил я.
— Джон, как она?
— Еще в операционной.
— Матерь Божья… Просто поверить не могу. Сам-то ты как?
— Нормально.
— Джон, мы возьмем этого сукина сына.
Я позволил себе улыбнуться над любовью нью-йоркской полиции к сквернословию. Капитан Пареси был из команды полицейских детективов, прикрепленной к ОГБТ, и являлся моим непосредственным начальником, а Том Уолш был боссом Кейт, а также спецагентом ФБР и руководителем всего дела.
Пареси спросил, какие у меня предложения, исходя из моего опыта встреч с Асадом Халилом. Нужно было подумать, что можно говорить, что до сих пор засекречено, а что просто-таки обязательно знать.
Дело Халила, разумеется, не было закрыто, и, когда три года назад он исчез, тогдашний глава ОГБТ Джек Кониг создал особую группу в составе меня, Кейт, Джорджа Фостера и нашего единственного американца арабского происхождения Габриэла Хайсама, детектива ПУН, чтобы отслеживать каждую ниточку, ведущую к Асаду Халилу.
Что ж, Джека Конига нет в живых, так же как и непосредственного предшественника капитана Пареси Дэвида Стейна — оба погибли, когда обрушилась Северная башня, и с течением лет тоненький ручеек информации из домашних источников и донесений различных иностранных разведок иссяк. Однако ни Кейт, ни я ни секунды не думали, что Халил умер или отошел от дел. К несчастью, мы оказались правы.
— Папка, заведенная на этого типа в ОГБТ, довольно-таки тонкая, но существует один компьютерный файл, который содержит полный и исчерпывающий рапорт о том, что случилось три года назад. Этот файл строго засекречен, и Вашингтон вряд ли предоставит к нему доступ. Но три года назад Кониг и Стейн поручили мне, Кейт, Джорджу Фостеру и Гейбу Хайсаму продолжать заниматься этим делом. И этого никто не отменял. У нас есть бумажное досье на Халила, Гейб вам его даст, — объяснил я. — Халил работал на ливийскую разведку, и все его контакты здесь были ливийцы. В нашем досье есть имена, адреса, фотографии и приметы ливийцев, живущих в Нью-Йорке, с которыми мы тогда беседовали. Это неплохая стартовая точка для расследования.
— Я думаю, у Тома Уолша есть экземпляр этого досье.
Я не ответил, что означало: нет.
Капитан Пареси задал еще несколько вопросов о том, что произошло три года назад, и, когда я отвечал, в голову мне пришла мысль, которая должна была бы прийти гораздо раньше.
— Если Халил знает, что Габриэл Хайсам, американец арабского происхождения, работает в ОГБТ, то может счесть его предателем и сделать своей мишенью.
— Да, разумно. Я позвоню Гейбу.
Я воспользовался возможностью сказать:
— Поговорите с Уолшем, чтобы он сделал меня старшим по делу.
Казалось, он был к этому готов.
— Должен согласиться с Уолшем, ты не лучшая кандидатура для этого. И, между нами говоря, лучше тебе не быть старшим. Нет необходимости заниматься всякой ерундой, больше свободы заниматься… собственными делами. Понимаешь?
В этом была некая логика и подтекст, и я сказал:
— Да, понимаю.
— Вот и хорошо. — Пареси сменил тему: — Как ты думаешь, нет ли у этого мерзавца еще какого-нибудь поручения? Неужели здесь только личная месть? Кто-то же должен стоять у него за спиной. Например, Аль-Каида. Возможно, он получил деньги и ресурсы, чтобы приехать и свести личные счеты, в обмен на то, что устроит эпидемию чумы или взорвет что-нибудь.
— Разумно.
— А какие Халилу предъявлены обвинения? — вдруг спросил он. — Я же не знаю, с чего это все начиналось.
— Это началось 15 апреля 1986 года, когда Рейган послал группу бомбардировщиков бомбить Ливию. Тогда Халил потерял всю свою семью, — ответил я.
— Серьезно? Значит, он все еще мстит.
— Видимо, так. Уолш упоминал о Чипе Уиггинсе?
— Нет. Кто это?
Значит, Уолш не захотел делиться этой информацией со своим младшим партнером. Справедливости ради надо сказать, что информация о первом приезде Халила в Америку была, как я уже говорил, строжайше засекречена. Тем не менее я сказал Пареси: