К концу 20-х годов советское правительство поменяло свое мнение о спортивных соревнованиях. Восторг от футбола был колоссальным, а игра привлекала на стадионы до 70 тысяч зрителей. Обязательным условием проведения игр был портрет товарища Сталина у входа на стадион.
Прежде всего поощрялись командные виды спорта. «Существовала общественная субсистема футбольных лиг, стадионов, кубков, чемпионатов, парадов, праздничных шествий и выборов любимых спортсменов, а также культа личности и героя. Все это должно было разбудить чувство единения у советских людей и продемонстрировать заграничным странам, насколько счастливо и беззаботно советский человек живет «под солнцем сталинской Конституции» (таков был «слоган» 1936 года). Важнейшие футбольные соревнования теперь проводились преимущественно в политические праздники (1 Мая, День Конституции, годовщина Октябрьской революции)[6]. Таким образом, общественность должна была наладить гармонию в отношениях с правительством, партией и, безусловно, со Сталиным, чей образ в спорте был возведен до ранга культа» (Джим Риордан).
Футболисты также изменились. «В конце 20-х годов многие спортсмены-любители закончили свою карьеру (…) например, те иностранцы (британцы, французы, немцы и т. д.), которые пережили революцию и впоследствии играли в футбол. Новые спортсмены, напротив, были родом из индустриального рабочего класса» (Риордан).
Фанатичным поклонником футбола был пианист и композитор Дмитрий Шостакович, который был родом из городской семьи с либеральными взглядами. Его предки были близки к движению так называемых народников, которые боролись за доступ крестьян к просвещению. Попытки народников приобщить крестьян к школьному образованию наткнулись на ожесточенный протест со стороны Православной церкви.
Дмитрий Шостакович не пропускал ни одной игры своего клуба «Зенит» из Ленинграда. Публицист, научный сотрудник и писатель Катя Петровская, которая получила в 2013 году премию имени Ингеборг Бахман, сейчас занимается изучением любви Шостаковича к футболу. Она рассказывает: «Имеется целый ряд фотографий, где Шостакович сидит прямо на футбольном поле, и у него сияют глаза, как у ребенка. Действительно, возникает чувство, что он обожал ходить на футбол. Он посещал почти все игры не только в Ленинграде, но и в Москве. Он буквально неистовствовал на стадионе. Пару раз он даже приезжал в Тбилиси, чтобы посмотреть игры своей любимой команды». Когда его жена бывала в отъезде, он сразу же использовал «внезапную» свободу, чтобы пригласить игроков «Зенита» к себе на ужин и наградить их частным концертом».
В 1929 году Шостакович, уже причисленный к ведущим советским композиторам и остававшийся в этом кругу лучших всю дальнейшую жизнь, получил задание: написать музыку к балету о футболе. Биограф Шостаковича Кшиштоф Мейер рассказывает: «Рассчитывали, что Шостакович найдет в футбольной теме какое-то действие. На самом деле он очень обрадовался такому заказу, но примитивное и наивное либретто быстро охладило его пыл. (…) Сначала Шостакович отказался от такого либретто, но затем его все же уговорили Николай Смолич и Иван Соллертинский, и тогда он поддался на уговоры и наконец-то приступил к работе». Смолич был режиссером, Соллертинский – музыковедом и функционером по делам культуры, принимавшим большое участие в развитии советской музыкальной жизни. Действие балета разворачивалось в непоименованном городе Западной Европы, где проходила промышленная выставка под названием «Золотой век», – балет получил такое же название. В центре событий находились футбольные команды: западная (фашистская) и советская (социалистическая). Для капиталистических игроков Шостакович выбрал музыку и танцы из западной культуры (фокстрот и канкан), а социалистические выходили под народные славянские мотивы. Конечно, советская команда победила. Финал представляет собой танец солидарности советских спортсменов с западными рабочими[7].
Игра получила заметный идеологический подтекст. Профессор истории СССР Томас Хайдбринк добавляет: «В конце 30-х годов советское правительство постаралось воплотить в футболе принципы социализма, особенно при помощи коллективизма, который подразумевал систему игры, превосходящую уровень западных команд из капиталистических стран». Но, учитывая изоляцию и самоизоляцию СССР от западного мира, такой подход был трудноосуществимым.
В 1934 году сборная Москвы отправилась на матч против команд Красного Спортивного Интернационала в Прагу по приглашению Коммунистической партии Чехословакии. У советских спортсменов также были запланированы игры с одной из профессиональных пражских футбольных команд – «Славией» или «Спартой», – и им удалось добиться одобрения со стороны чехословацкого союза. Однако впоследствии их просьба была отклонена, несмотря на предыдущие шесть побед московской сборной. Этот факт объяснялся тем, что СССР не являлся членом ФИФА. На самом деле многие боялись сильной московской команды, поскольку ФИФА предоставила разрешение на эту игру в виде исключения, и советские спортсмены впервые играли в Брно против местной профессиональной команды «Жиденице», одержав победу со счетом 3:2.
6
Странное утверждение. В течение многих десятилетий традиционной датой открытия футбольного сезона было 2 мая. Первый и, кажется, единственный официальный матч в День Конституции (говорящая в обсуждаемом контексте сама за себя дата 5 декабря) был сыгран в 1970 году. Да и к 7 ноября в рассматриваемое время футбольный сезон заканчивался практически всегда. –
7
Балет «Золотой век» был впервые показан 26 октября 1930 года в Ленинграде. Премьера имела большой успех. Как писал Кшиштоф Мейер, артисты были встречены овациями, и один раз балет даже повторили на бис после продолжающихся оваций. Это музыкальное произведение было воспринято критиками немного прохладно из-за буржуазного стиля и напоминания в некоторых частях ревю. Балет «Золотой век» также был показан в других городах. Последний раз он был показан в Ленинграде через сезон. При этом «Золотой век» относится к оппортунистским работам Шостаковича, которые во многом официальными критиками предавали интересы рабочего класса и находились на «лезвии ножа». Композитор вынужден был всегда поддаваться «системе», но в то же время не хотел идти на поводу и «коррумпировать» свое творчество. –