ДЖОН. А сейчас позволь мне уйти, пожалуйста! Уже поздно. Мне надо быть в постели. (Поворачивается к дверям).
ГЕНРИ. Ты дурак!
ДЖОН. Я?! Что я сделал на этот раз?
ГЕНРИ. Неужели ты не мог подождать? Неужели ты не мог мне поверить? Ведь тебе принадлежало все, понимаешь, все?
ДЖОН. Я весь в таком горе.
ГЕНРИ. Для кого, по-твоему, я строил это королевство?
ДЖОН. Для меня? Папуля все это делал для меня! А когда я мог бы получить все это, папочка? После того, как тебя зароют?
ГЕНРИ. Ты такой же, как они. После всего, что я для тебя сделал.
ДЖОН. Я понял. Я знаю, что ты сделал.
ГЕНРИ. Я любил тебя.
ДЖОН. Ты холодный, гадкий ублюдок, вот ты кто, — и ты никого не любишь.
ДЖЕФФРИ. Ну вот, кроме меня, никого но осталось. Сюда, отец, я тут.
ГЕНРИ. Когда напишут историю моей жизни, ее будет легче прочитать, чем мне ее прожить. Генри Фитц-Эмпресс, первый Плантагенет, король в двадцать один год, самый талантливый воин своего времени. Он умело вел за собой людей, пекся о справедливости, когда мог себе это позволить, и управлял в течение тридцати лет государством, подобным империи Карла Великого. Он женился по любви на женщине из легенды. Ни в Александрии, ни в Риме или Камелоте не было таких королев. Она нарожала ему много детей, но ни одного сына. У короля Генри не было сыновей. У него были какие-то три волосатых чудовища, но он отказался от них. Вы не мои. Нас ничто не связывает. Я отказываюсь от вас. Ни одному из вас моя корона не достанется. Я оставлю вас ни с чем и желаю вам чумы. Да пусть все ваши дети сгинут.
(Шатаясь идет к выходу). Нет моих мальчиков. Я их потерял. (Останавливается, с горящими глазами). Вы осмеливались проклинать меня? Я проклинаю вас в ответ. Будьте прокляты Богом! Все мои мальчики пропали. Я потерял моих мальчиков. О, Иисус, всех моих сыновей. (Выходит).
3анавес
Действие второе
Комната ГЕНРИ. Некоторое время спустя. На сцене постель, сундук, комод и кресло. На комоде жаровня, две чашки, коробочки со специями и кувшин с вином. После поднятия занавеса мы видим ЭЛИС в ночном пеньюаре. Она стоит на коленях перед небольшой угольной жаровней, приготовляя в кувшине вино со специями.
ЭЛИС (тихонько напевает).
Позади ЭЛИС неслышно появляется ЭЛИНОР.
ЭЛИНОР. Никто, кроме тебя, но поет рождественских песен. Когда я была маленькой, Рождество вносило страшную путаницу в мою жизнь. В Святой Земле было два короля, Господь Бог и Раймонд, и я никогда не знала, чье рожденье мы празднуем.
ЭЛИС. А Генри здесь нет. (Встает).
ЭЛИНОР. Хорошо. Можем поговорить за его спиной.
ЭЛИС. Он во дворе гуляет.
ЭЛИНОР. В такой холод?
ЭЛИС. Он не замечает холода. Что случилось?
ЭЛИНОР. Разве ты не знаешь?
ЭЛИС. Он пришел, постоял немного около огня и вышел. Тебе бы понравилось, как он выглядел.
ЭЛИНОР. Была ужасная сцена с постелями и портьерами, и было сказано много слов. (Садится у сундучка). Вино со специями, я и забыла, что Генри любит его. Могу я остаться?
ЭЛИС. Это комната моя не больше, чем твоя. Мы обе жительствуем здесь.
ЭЛИНОР. Теснимся, как бедняки, по трое в одной постели.
ЭЛИС. Ты любила Генри когда-нибудь?
ЭЛИНОР. Когда-нибудь? Еще до потопа?
ЭЛИС. До Розамунды.
ЭЛИНОР (вставая). О, это древняя история, моя овечка, не осталось ни записей, ни очевидцев.
ЭЛИС. Но остались картины. Она была красивее тебя.
ЭЛИНОР. О, намного. Ее глаза при свете были фиолетовыми, а все зубки ровнехонькими. А ровные зубы — это такое редкое достоинство. Она многовато улыбалась, но жевала с настоящим достоинством.
ЭЛИС. А ты ее ненавидишь до сих пор.
ЭЛИНОР. Нет, это уже прошло. Он взял ее вместо меня. И, понимаешь, это было очень тяжело. Подобно тебе, она сидела во главе стола у Генри. А это мое место.