В голосовании за региональных депутатов эта потребность избирателя в заботе проявлялась ещё ярче. Высокий рейтинг стабильно получал кандидат, который не только решал проблемы района или округа, но и «оказывал уважение» избирателям: устраивал праздники, концерты, рассылал поздравления к праздникам. Но всё же именно «хозяйственный ресурс» «Единой России» сработал на полную мощность. Именно её представители в регионе обладали наибольшим властным и финансовым ресурсом и были способны «спешить на помощь», то есть решать наболевшие проблемы (ремонт дорог, домов, коммуникации и т. п.). Именно хозяйственный, а не пресловутый административный ресурс «Единой России», как мне представляется, и принёс ей победу на этих выборах. Он и «феномен Путина», но об этом позже.
Такие результаты убедили меня в том, что «Единая Россия» не является партией в полном смысле этого слова. Она никого и ничего (никакого консолидированного общественного класса и никакой политической идеи) не представляет, за ней признают наибольшую по сравнению с другими инструментальную эффективность. И за это в основном она и получает голоса. Причём голоса эти в основном принадлежат тем, кто больше растерян и обеспокоен и при этом склонен ожидать от власти патерналистской позиции. И вот моя вторая плохая новость для «Единой России» — её электорат ей не подходит. Он тяготеет к социальному государству в примитивном понимании — расширению системы пособий при ограниченном развитии и ограниченном доступе к общественному сектору. «Единая Россия» же начала и вынуждена будет продолжать рыночные реформы. Сомнительная честь принятия новых Трудового и Жилищного кодексов, наибольшие подвижки в рыночной реформе образования и пенсионной системы принадлежат именно «Единой России», чей массовый избиратель так жаждет заботы и понимания. Чтобы удержать электорат, она опять-таки вынуждена будет сохранять и даже расширять систему льгот и пособий для бедных. То есть социальная инфраструктура развиваться не будет, а нагрузка на неё будет увеличиваться. При сокращающемся социальном потенциале социальное иждивенчество будет расти.
Между тем те, кто способен на проявление инициативы и энергичную деятельность, уже сейчас принимают «Единую Россию» гораздо менее восторженно, как показывает вербальное голосование по гендерным, доходным и статусным выборкам в моих исследованиях. В складывающемся сочетании социального популизма для бедных и трогательной заботы о богатых всё большая нагрузка будет ложиться именно на наиболее энергичную и работающую часть населения, а эта нагрузка и сейчас уже предельная. Здесь проявляется противоречивость «Единой России» как политической силы: она ориентируется на рыночную модель экономики, приправляя соответствующие меры фразами о свободе и инициативе, но осуществляет она рыночные реформы авторитарными методами, сопровождая эти методы фразами уже о государственных интересах, социальной справедливости и т. д. В результате проявляющие инициативу граждане быстро сталкиваются в своём повседневном опыте с авторитарными методами экономических и политических решений и понимают ограниченность своей инициативности, а также некую односторонность в понимании государственного интереса большинством чиновников. Пассивные же экономически или политически избиратели позволяют себя убедить риторикой того или иного толка, опыт свой никак не оценивают, не анализируют, а надеются на помощь и ждут её именно от великой и могучей «Единой России».
Большая часть избирателей «Единой России» ищет, на кого бы переложить хотя бы часть решения непростой задачи собственного выживания. Те же, кто больше доверяет собственной активности, либо полагаются на «Единую Россию» как на наиболее эффективного на данный момент менеджера, либо пытаются найти альтернативу, но не видят адекватной своим представлениям политической силы. И всё-таки за этой расчётливостью отчаяния скрывается чувство, очень похожее на любовь. Но к кому? И почему? И зачем?