Этим обстоятельством были вызваны многие курьёзные случаи, когда движение оказывалось персонифицированным исключительно фигурой субкоманданте или же, наоборот, те или иные политические деятели пытались разделить Маркоса и сапатистов как различных субъектов коммуникации. Достаточно вспомнить ситуацию, возникшую в результате переписки Маркоса с испанским судьёй Бальтасаром Гарсоном23, а также представителями баскской леворадикальной сепаратисткой организации ЭТА24 и другими политическими, общественными, религиозными организациями по разрешению «баскского вопроса». В каждом случае Маркос неслучайно обращался к тем или иным акторам от имени «стариков, женщин, детей и мужчин Сапатистской Армии Национального Освобождения»25, полагая, что путём мирного диалога и при посредничестве САНО могут быть найдены конструктивные варианты решения проблемы, которая на протяжении последних пятидесяти лет решалась преимущественно силовыми способами. Однако этим переговорам не суждено было состояться из-за недоверия ЭТА к мотивации сапатистов и лично Маркоса, а также их сомнений в наличии у него полномочий представлять индейцев Чьяпаса.
В критике сапатистов как «слева», так и «справа», сфокусированной на их излишней сентиментальности, романтичности и призывам к архаике, зачастую прослеживаются европоцентричные трактовки представительства и роли лидера, свойственные многим политическим движениям. Так, Майк Гонсалес, историк и литературный критик, профессор Университета Глазго,
один из лидеров Социалистической рабочей партии Великобритании, в работе «Сапатисты: проблемы революции в новом тысячелетии»26 трактует Маркоса исключительно как лидера и центральную фигуру движения, а поэтический язык его посланий, наполненных социально-политическим и в то же время полумифическим и религиозноэтическим содержанием, как безусловный признак постмодернистской революции. С точки зрения Гонсалеса, абсурдистский пафос Маркоса делает сапатистский дискурс безусловно привлекательным для альтерглобалистского движения, но абсолютно несостоятельным в смысле конкретной политической программы, поскольку Маркос постоянно уклоняется от вопросов прихода к власти, что для революционного движения сомнительное достоинство.
В то же время представители философской школы «доколониального поворота», настаивают на том, что субкоманданте Маркоса нельзя интерпретировать как субъект модерна или постмодерна. «Исследователи биографии Маркоса, следующие традиционным западным шаблонам биографии, упустили из виду, что и у майя, и в других индейских космологиях, в противоположность европейской и североатлантической, община, а не индивидуум есть центр и конечная цель. Они не способны к изменению своих концептуальных установок и не имеют лучшей возможности, кроме как приспособить субкоманданте Маркоса так же, как они приспосабливали понимание личности, вытекающее из концепции Руссо, которая, к сожалению, до сих пор используется и в наши дни. Интерпретировать Субкоманданте Маркоса в рамках привычного биографического повествования, видеть в нём некий impostura (обман), завязанный на личности (даже «гениальной») — значит не понять суть теоретической революции сапатистов. И даже хуже, представлять сапатизм в рамках колониальной эпистемологической модели, которую сапатистская революция пытается преодолеть», - отмечает В. Миньоло27.
С точки зрения Э.Дусселя и В.Миньоло (последнему принадлежит авторство понятия «двойного перевода»), Маркос не является ни лидером, ни представителем интересов сапатистов в европейском понимании этого слова. Такое положение было бы унизительным для самих индейцев, вынужденных выступать лишь в качестве абстрактных безымянных объектов освобождения со стороны белых миссионеров-интеллектуалов. Его роль следует трактовать, в первую очередь, как переводчика марксистского дискурса на язык тохолабаль и в то же время индейской космологии на язык международного сообщества, то есть на европейские языки. Более того, на это неоднократно обращает внимание и сам Маркос в своих текстах: «Мы слово. Не губы, что нас произносят. Мы шаг. Не ноги, что нами ступают»28. Тем самым сапатизм явил собой форму симметричного диалога различных культур, дискурсов и идеологий, нацеленную на освобождение от колониальной зависимости и иерархических моделей власти, а также размежевания с неолиберальной системой и её правилами игры.
23
Судья, который вёл такие резонансные международные дела, как дело Пиночета, составил список преступлений режима Франко против человечности, а также выявил связь Министерства внутренних дел Испании с «эскадронами смерти», действовавшими на территории страны Басков.
26
Gonzales, М. The Zapatistas: the challenges of revolution in a new millennium // International socialism Journal. - iss.89, London, 2000
28
Фрагмент из «Сапатистского стиха» // Субкоманданте Маркос Четвёртая мировая война, - с.691.