При рыночном характере «верхних этажей» производственной системы Российской империи, внизу господствовало натуральное хозяйство. Однако в отличие от архаичных времён сельские жители не могли рассчитывать на скромный, но стабильный, достаток. Европейская торговля поглощала продукты тяжёлого крестьянского труда, а плоды рыночного обмена доставались немногочисленной элите. Даже сфера услуг, выросшая вокруг привилегированных слоёв, не была значительной из-за широкого применения рабского труда. Вместе с хозяевами поместий в городах жили многие их несвободные слуги, труд которых и обеспечивал изящную жизнь по европейскому стандарту. В 1724 году в России была введена подушная подать. Она вынудила крестьян искать заработка вне сельскохозяйственного сезона. Рынок привёл к росту нагрузки на них, но ничего не дал им взамен.
В России имелось две большие группы сельского населения: помещичьи и государственные крестьяне. Последние считались лично свободными, но всё равно были прикреплены к земле. Их положение было лучшим, чем положение помещичьих крестьян. Характерно, что конфискация Екатериной части церковных земель облегчила жизнь многих крестьян, которые перешли в группу государственных. Подушную подать такие крестьяне должны были платить всё равно. На них лежали и многочисленные натуральные повинности. Группа всё время росла, несмотря на то, что время от времени власти «жаловали» земли, заселённые казёнными крестьянами, помещикам, а так же «приписывала» государственных крестьян к частновладельческих заводам.
В 1724 году государственные крестьяне составляли 19% землепашеского населения, сильно уступая численности помещичьих крестьян. На долю частновладельческих крепостных приходилось тогда 63%. И хотя дворянство старалось добиваться ликвидации этого полусвободного сословия и перевода государственных крестьян в руки «заботливого» не обезличенного хозяина, но действовать резко власти не могли. Мешало, что многие государственные крестьяне жили в отдалённых областях. Их эксплуатация в рамках помещичьих хозяйств даже при всём государственном насилии не могла иметь большого рыночного эффекта. Однако владельцы поместий так сурово эксплуатировали своих крепостных в XVIII веке, что доля их в массе земледельческого населения снижалась. Несмотря на то, что в первой половине XIX века правительство практиковало массовую продажу государственных имений, в 1858 году государственные крестьяне составляли 45%. Дело было не только в расширении империи, но и в тяжелейших условиях жизни и высокой смертности помещичьих крестьян.
Быт крепостных крестьян в России был чрезвычайно убог. Исследователь истории русского крестьянства Л.В.Милов применительно к XVIII веку говорит про «суровый режим очень скудного питания, жёсткий режим экономии»2. Их участие в рыночных отношениях строилось не на стремлении потреблять больше фабричных товаров, а на необходимости отдавать заработанное. В городе большая часть рабочих влачила жалкое существование. Их заработки были слишком малы, чтобы придать этому классу значительный вес как потребителю. Кроме наёмных работников существовал обширный класс мелких собственников: ремесленников и лавочников. Все эти люди не были обязаны нести повседневно трудовые повинности как крепостные крестьяне, проводившие на барщине до шести дней в неделю. Они не жили, чаще всего, в одних помещениях с домашней скотиной. Но они не составляли основной массы народа.
Правление Екатерины II ознаменовалось завоеванием нового выхода России к морю. Благодаря южному водному пути и возросшему спросу на хлеб в Европе вывоз продуктов сельского хозяйства увеличился. Наряду с пенькой, льняным полотном и другими товарами деревни быстро стали расти поставки зерна на мировой рынок. Эксплуатация сельского населения усилилась ещё в годы Русско-турецкой войны 1768-1774 годов, что способствовало новой вспышке крестьянского сопротивления. Бесправные и нищие крестьяне вместе с казаками под началом Емельяна Пугачёва в 1773-1775 годах поднялись на борьбу, немало встревожив правящий класс.
2
Л.В. Милов. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. Изд. 2-е. М.: Роспэн, 2006, с.356