— Я искал Саймона Матерацци.
— Ладно, ко мне это не имеет никакого отношения. А теперь мы собираемся завязать тебе глаза. Не рыпайся.
— Зачем?
— Затем, что я так сказал.
На самом деле они не завязали ему глаза, а надели на голову тяжелый пропахший хмелем мешок, такой плотный, что он не пропускал не только света, но почти и звуков.
Пять часов спустя Кейл почувствовал, что конь под ним круто пошел вверх. Потом через мешок до него приглушенно донесся гулкий топот подков по дереву: видимо, они проходили через одни из трех ворот, ведущих в Мемфис. Он ожидал, что, несмотря на мешок, сейчас услышит городской шум, но, хотя снаружи приглушенно и раздавались отдельные выкрики, лишь ощущение продолжавшегося подъема указывало на то, что они направляются в цитадель. От тревоги за Арбеллу в животе у него образовался плотный комок.
Наконец они остановились.
— Снимите его, — скомандовал Альбин.
Два человека подошли слева, весьма аккуратно стащили его с седла и поставили на ноги.
— Альбин, — сказал Кейл из-под мешка, — сними с меня это.
— Извини.
Двое взяли его под руки и подтолкнули вперед. Он услышал, как открылась дверь, и почувствовал, что оказался в помещении. Судя по всему, его вели по коридору. Потом лязгнула еще одна дверь, его снова осторожно повели вперед. Через несколько ярдов остановили. Наступила пауза, затем мешок сдернули с его головы.
Из-за набившейся в глаза пыли и из-за того, что много часов провел в полной темноте, поначалу он ничего не видел. Связанными руками он потер глаза, чтобы удалить частички хмелевого сора, и посмотрел на двух людей, находившихся в комнате кроме него. Одного он узнал сразу — это был ИдрисПукке с кляпом во рту и со связанными руками, но, когда он узнал другого, стоявшего рядом, его, словно молнией, пронзило страхом и гневом, даже сердце на миг замерло: это был Лорд Воитель Искупитель Боско.
После нескольких первых секунд шока и вспышки ненависти Кейлу захотелось упасть на колени и по-детски заплакать. Он бы так и сделал, если бы знал как. Его спасла ненависть.
— Итак, Кейл, — сказал Боско, — Божья воля привела нас обратно к тому, с чего все начиналось. Помни об этом, когда таращишься на меня как злой пес. Ну, и куда завели тебя вся твоя ненависть и бесцельные метания?
— Что с Арбеллой Матерацци?
— О, она в полной безопасности.
Кейл, несмотря на потрясение, колебался, спросить ли о Смутном Генри и Кляйсте, но решил не спрашивать.
— А твои друзья тебя не интересуют? — спросил Боско. — Искупитель! — громко позвал он.
Дверь в дальнем конце комнаты отворилась, и ввели Смутного Генри и Кляйста со связанными руками и кляпами во рту.
Видимых следов насилия Кейл на них не заметил, но они явно пребывали в ужасе.
— Мне многое надо тебе сказать, Кейл, и я не собираюсь тратить время попусту на заверения в своей правдивости. Я тебе когда-нибудь лгал? — спросил Боско.
Боско всю жизнь свирепо избивал его каждую неделю и пять раз заставил убивать, но, услышав этот вопрос, Кейл вынужден был признать, что не лгал он ему никогда, — насколько это было ему известно.
— Нет.
— Помни об этом, слушая то, что я собираюсь сказать. Знай, что важность того, что я скажу, выходит далеко за пределы всякого рода мелочных обид. Чтобы продемонстрировать тебе свои добрые намерения, я собираюсь отпустить твоих друзей — всех троих.
— Докажите, — сказал Кейл.
Боско рассмеялся:
— Раньше за такой тон тебе больно досталось бы.
Он протянул руку, и Искупитель Стремечко Рой вложил в нее толстую книгу в кожаном переплете.
— Это Завет Повешенного Искупителя. — Кейл никогда прежде ни одной такой не видел. Боско возложил руку на книгу: — Клянусь перед Богом своей бессмертной душой, что только что данное мной обещание, а равно и все, что я скажу сегодня, — правда и только правда. — Он взглянул на Кейла: — Ты удовлетворен?
Сам факт, что Боско, способный на такие злодеяния, по сравнению с которыми клятвопреступление даже и злодеянием-то нельзя было назвать, лично встретился с ним, разумеется, не заставило Кейла поверить ему. Но в системе убеждений Боско клятва занимала одно из главных и важнейших мест. А к тому же у Кейла не было выбора.
— Да, — ответил он.
Боско повернулся к Искупителю Стремечку Рою:
— Дай им все, что им потребуется — в разумных пределах, — снабди пропусками, и пусть уходят.
Стремечко подошел к ИдрисуПукке, схватил за руку и подтащил к Смутному Генри и Кляйсту, потом подтолкнул всех троих к двери. Кейл подумал, что, может, Боско говорил и правду: распоряжение не давать этой троице слишком много и обычная грубость, с какой обращались с ними, обнадеживали — большая щедрость и обходительность были бы подозрительны.
— А как насчет Арбеллы Матерацци?
Боско улыбнулся:
— Почему ты так спешишь узнать, насколько ты обманываешься в своих представлениях о мире?
— Что вы имеете в виду?
— Я тебе это продемонстрирую. Только для этого ты должен согласиться, чтобы тебе заткнули рот кляпом и связали руки, а также пообещать, что будешь стоять за ширмой в темноте смирно, что бы ни услышал.
— Почему я вообще должен вам что-то обещать?
— Может, в обмен на жизнь твоих друзей? Такой обмен кажется вполне справедливым.
Кейл кивнул, и Боско жестом велел одному из стражников отвести его за небольшую ширму в глубине комнаты. Уже подходя к ней, Кейл обернулся:
— Как вам удалось взять город?
Боско рассмеялся почти самоуничижительно:
— Легко и без борьбы. Принцепс отправил донесение о нашей великой победе в порт Эррол и приказал флоту идти на Мемфис и атаковать его без промедления. Когда это стало известно, все население ударилось в панику. Не доходя пятидесяти миль до Мемфиса, наши моряки увидели, как флот Матерацци в суматохе покидает столицу. Мы просто высадились на берег без боя. Весьма удивительно, надо признаться. Но очень удобно. Стой тихо, и все увидишь и услышишь.
С этими словами Боско знаком указал ему скрыться за ширмой. Стражник достал из кармана кляп и показал его Кейлу:
— Это можно сделать нежно, а можно грубо. Мне все равно как.
Кейлу не терпелось увидеть Арбеллу, и он не стал сопротивляться. Несколько минут ничего не происходило. Присутствие Боско и его странное поведение все больше нервировали Кейла. В центре комнаты поставили стол и три стула, потом открылась дверь и вошли Маршал с дочерью.
Кейл даже не подозревал, что можно испытать такое невероятное облегчение, такой мощный, радостный прилив счастья. Арбелла была бледной, как полотно, и испуганной, но казалась невредимой, как и ее отец, хотя взгляд у него был мрачный, а лицо изможденное. Он выглядел на двадцать лет старше, причем как если бы все эти двадцать лет он тяжело болел.
— Садитесь, — мягко предложил Боско.
— Убейте меня, — сказал Маршал, — но я смиренно прошу вас оставить в живых мою дочь.
— Мои намерения отнюдь не столь кровожадны, как вы их себе представляете, — так же мягко ответил Боско. — Садитесь. Дважды я приглашать не буду.
Эта тревожная смесь благожелательности и угрозы напугала их еще больше.
— Прежде чем начну, — продолжил Боско, — я хотел бы, чтобы вы усвоили, что требований, предъявляемых тем, кто служит Повешенному Искупителю, и их рвения такие, как вы, понять не могут и не должны понимать. Я не ищу вашего понимания и не хочу его, но ради вас самих вы должны отдавать себе отчет в том, каково положение вещей. — Он кивком велел одному из Искупителей придвинуть третий стул и тоже сел. — А теперь я буду говорить без обиняков. Мы полностью контролируем Мемфис, и в вашей армии осталось не более двух тысяч обученных солдат, большинство из них — у нас в плену. Ваша империя, какой бы огромной она ни была, уже начинает распадаться. Вы согласны?
В воздухе повисла пауза.
— Да, — признал наконец Маршал.
— Отлично. Я верну Мемфис под ваш контроль и позволю вам снова создать постоянную армию, а также восстановить структуры власти в вашей империи — вопрос о дани и определенных условиях мы подробней обсудим потом.