Он хмурится, и я уже почти готов предложить ему свою долю выигрыша, в качестве компенсации, но тут Друс выдыхает.
- Надеюсь, что не повторится. Любая женщина, желающая переспать с одним из моих гладиаторов, заплатит за это очень дорого, или пусть надеется, что Фурии доберутся до нее раньше меня, - он замолкает, и выражение его лица немного смягчается. Он окидывает меня смеющимся взглядом: - Особенно, если дело касается конкретных гладиаторов.
Комментарий к Глава 8
фракиец:
http://storage.mmoconstructor.ru/socio/e/ec/ecd93e47a36d473bb4141cc54d2ef882/00cc67d20257424dbb1babb9824863d2.jpg
мурмиллион:
http://storage.mmoconstructor.ru/socio/e/ec/ecd93e47a36d473bb4141cc54d2ef882/fb21b40953d4456abfbc0f1a82bbb87d.jpg
не стоит путать фракийца как национальную принадлежность и тип гладиатора. Спартак был фракийцем, но выступал в качестве мурмиллиона.
========== Глава 9 ==========
После Игр Друс позволил всем на время уменьшить количество тренировок, чтобы мы могли восстановиться, особенно те из нас, кто был ранен. Именно поэтому сейчас, когда ланиста зовет меня для приватного разговора, мое отсутствие на тренировочной площадке должно остаться незамеченным.
Во всяком случае, я на это надеялся. Но стоило мне направиться к коридору, ведущему к ожидающему хозяину, как Квинт и Луций обращают на это внимание. Сикандар и Хасдрубал тоже замечают мой уход и перешептываются. Стоит им заподозрить, стоит им только подумать, что между мной и Друсом происходит нечто предосудительное, как ночь, когда меня вытащили на площадку, покажется мне шлепком деревянным мечом по сравнению с тем, что мне устроят. Шпионы и доносчики в фамилии долго не живут.
Но гладиатор, который окажет открытое неповиновение своему ланисте, живет еще меньше, так что я игнорирую шепотки и подчиняюсь призыву.
Мы одни. Он, как обычно, сидит в своем вычурном кресле с бокалом вина в руке. После игр мне нелегко смотреть ему в глаза, но отвести взгляд еще сложнее. И дышать практически невозможно. Я понимаю, что схожу с ума. Другого объяснения нет. Ланиста? Прихожу в себя и откашливаюсь.
- Ты хотел меня видеть, доминус?
- Да, - он меняет позу, подперев ладонью подбородок.
- Севий, мне нужны еще телохранители, - он медлит, делая глоток, - и я предпочту набрать их в своей фамилии, а не тратить деньги на новых, - он пугающе пристально смотрит мне в глаза, - скажи, кто из фамилии вызывает у тебя доверие.
Я медлю с ответом:
- Прошу… прощения?
- Если бы тебе пришлось выбирать для меня телохранителя, кто бы это был?
Я сглатываю:
- Доминус, я не могу с полной уверенностью указать на того, под чьей охраной ты будешь в полной безопасности.
- Вот как? Почему?
Я тщательно взвешиваю каждое слово.
- Потому что я до сих пор не знаю, кто дает тебе основания для подозрений. Со всем уважением, я не возьму на себя ответственность рекомендовать тебе того, кто, возможно, планирует тебе навредить.
Он склоняет голову, но не кажется недовольным моим ответом, впрочем, довольным он тоже не выглядит.
- А что насчет тебя?
- Меня, доминус?
- Да. Могу я довериться ТЕБЕ как телохранителю?
- Конечно, - быстро отвечаю я, - но как твой телохранитель я не смогу находиться на площадке и наблюдать за бойцами, как ты просил.
Или как приказал Кальв.
- Мудро, Севий. Очень мудро, - Друс отставляет чашу и поднимается. – Знаешь, ты необычный гладиатор.
- Конечно. Я же левша.
Друс смеется, запрокинув голову:
- Да, да, конечно, - смех стихает, и он снова изучает меня взглядом, от которого слабеют колени. – Не знаю, в чем твое отличие от остальных, но что-то определенно есть.
Я делаю полшага назад:
- Это… хорошо?
- Не знаю. А ты сам как думаешь? – он делает паузу, глядя мне прямо в душу.
- Ты боишься меня, Севий?
- Нет, - вру я, - уважаю, но не боюсь.
- А вот большинство моих бойцов, похоже, боятся, - он издает хмельной смешок. – Я слышал, как они болтают, что другие ланисты пугают моим именем своих детей.
Я фыркаю, но ведь он недалек от правды:
- Мне кажется, твоя слава слегка преувеличена.
- Правда?
Я киваю:
- Ты справедливый. Благоразумный.
Даже если можешь одним взглядом заставить здоровенного мужика трястись от страха.
Друс поднимает брови:
- Неужели? Никогда не замечал.
У меня перехватывает дыхание. Похоже, я произнес вслух то, что не хотел говорить.
- Я произвожу такое впечатление на всех мужчин в фамилии? – спрашивает он.
Я прочищаю горло, пытаясь дышать ровнее.
- Это… это лишь то, что я слышал.
- А на тебя это не распространяется?
Наши взгляды встречаются.
Не могу пошевелиться. У меня возникает то же противоречащее здравому смыслу ощущение, что и во время игр. Не понимаю, почему начинает покалывать кожу, когда я смотрю на него. Почему я не могу перевести дыхание. Это не страх. Я знаю, что значит бояться хозяина, и я боюсь его, но это? Это не страх. И я совсем не понимаю, почему он смотрит на меня точно так же. И как называется то, что я вижу в синих глазах, взгляд которых вызывает у меня слабость в коленях. И почему это напряженное молчание вдруг напоминает мне о египтянине, который был почти так же опасен и впечатляющ в моей койке, как и на арене.
Кончик языка Друса скользит по нижней губе.
- Друс, - шепчу я, не осознавая почему даже собственный голос, произносящий его имя, вызывает мурашки. Но тут я понимаю, что сказал, и торопливо добавляю: - Доминус.
Он резко отводит взгляд и приглушенно кашляет.
- Продолжай наблюдать за людьми, - его голос снова становится привычно резким, - я верю тебе, Севий.
Я выравниваю дыхание:
- Да, доминус.
- Жду ответ как можно скорее, - прибавляет он, - не заставляй меня ждать.
- Понял, доминус.
Он не смотрит на меня.
- Свободен.
Разговор оставляет меня в нерешительности. Не сомневаюсь, что Друс теряет терпение, как и Кальв, но не из-за этого я спотыкаюсь, когда возвращаюсь на тренировочную площадку.
Что бы ни произошло в застывшие беззвучные мгновения перед тем, как он отпустил меня, не могу избавиться от мысли, что это опасно так же, как и соглядатайство. Вынюхивание по приказу Кальва. И я все сильнее уверен, что если боги оставят меня, то острие меча вскоре положит конец моей жизни.
Голос Филосира выдергивает меня из мыслей, и я поворачиваюсь к корыту с водой, где он утоляет жажду в компании других мужчин:
- Севий, где ты был?
- О, я… - запинаюсь, оглядываясь через плечо, - меня хотел видеть Друс.
Квинт и Иовита хмурятся и обмениваются нечитаемыми взглядами при моем приближении.
Филосир пристально смотрит на меня:
- Что он хотел от тебя в этот раз?
- Эй, Севий, - Иовита допивает воду и передает ковш Квинту, - похоже, ты здорово заинтересовал хозяина.
- Правда? – я усмехаюсь и тянусь за водой, - не заметил ничего подобного.
- Знаешь, в словах Иовиты есть смысл, - Квинт смотрит на меня поверх ковша. - Уж слишком хозяин приветлив с тобой.
Я смеюсь и качаю головой:
- Вам просто показалось.
- Всем нам? – вклинивается Луций. - Считаешь нас всех идиотами? Друс никогда не интересовался никем из нас.
- В отличие от Криспина, - кивает Квинт. Хитрая улыбка трогает его губы, - может, он просто втрескался в тебя, а? - шутливая интонация скрывает кое-что еще. Невысказанное обвинение.
- Ничего подобного.
Хотя я дорого бы дал за… что? Да что со…?
- Если это не то, о чем мы подумали, тогда что? – возвращает меня к теме разговора Луций.
- А какая разница? – отвечаю я вопросом на вопрос.
- Если никакой, то ты спокойно можешь нам об этом рассказать, - прищуривается Иовита. – Он постоянно отрывает тебя от тренировок и зовет в свои личные покои. Ты проводишь с ним столько же времени, сколько на тренировочной площадке, – Иовита переводит дыхание. – Если он не пользует тебя в постели, то что происходит, Севий?