— Вопрос имеет ответ, — спокойно сказал Ткач.
Все почувствовали облегчение. Статуи в капюшонах шевельнулись, тот, который показался мне таким странным, начал шёптаться с соседями. Я оставил круг и присоединился к наблюдателям у очага.
Двое предсказателей оставались молчаливыми и не реагировали на окружающее.
Один из них время от времени поднимал левую руку и слегка хлопал по полу десять-двенадцать раз, потом вновь замирал. Ни одного из них я раньше не видел.
Это дураки, так называл их Росс, душевнобольные, безумные. Росс называл их «разделителями времени». Возможно, он имел в виду шизофрению. Кархидские психологи, хотя и не обладали мозговой речью и поэтому действовали, как слепые хирурги, хорошо знали наркотики, гипноз, шоки, лечение холодом и различные виды психотерапии. Я спросил, можно ли вылечить этих безумцев.
— Вылечить? — переспросил Росс. — Станете ли вы лечить певца от его голоса?
Пять других в круге были жителями Стерхеда, адептами жанндарской науки присутствия. Росс сказал, что пока они считаются предсказателями, они будут холостяками, то есть в период сексуальной потенции они не вступают в кеммер. Один из этих холостяков был во время предсказания в периоде кеммера. Я видел признаки в его фигуре, которые говорили о первой фазе кеммера.
Рядом с ним сидел извращенец.
— Он пришел из Опрева с врачом, — сказал мне Росс. — Некоторые группы предсказателей искусственно вызывают извращения, вводя мужские и женские гормоны в дни перед встречей. Но лучше иметь естественного. Этот сам пожелал прийти. Ему нравится известность.
Росс использовал местоимение, обозначающее самца животного, а не местоимение человеческого существа в мужской роли в период кеммера. Он выглядел несколько смущенным. Кархидцы свободно обсуждают сексуальные проблемы и с удовольствием говорят о кеммере, но неохотно вступают в разговоры об извращенцах. По крайней мере, в разговорах со мной. Чрезмерная продолжительность периода кеммера с постоянным преобладанием гормонального равновесия в сторону мужчины или женщины — это они называют извращением. Оно встречается нередко, три-четыре процента взрослых обычно относятся к психологическим извращенцам. Их не исключают из общества. Но относятся к ним с некоторым презрением. Извращенцы стерильны. Извращенец, сидевший в группе, после первого странного взгляда не обращал ни на кого внимания, кроме соседа в кеммере, чья увеличенная сексуальная активность должна была перейти в высшую женскую стадию кеммера под влиянием преувеличенной мужественности извращенца. Извращенец что-то негромко шептал, склонившись к кеммерингу, который почти не отвечал и, казалось, испытывал отвращение. Остальные молчали и слышали только шепот извращенца. Фейкс внимательно следил за одним из дураков. Извращенец положил свою руку на руку кеммеринга. Тот торопливо отпрянул, как бы в страхе взглянув на Фейкса. Фейкс не шевельнулся. Кеммеринг вернулся на место и оставался неподвижным, когда извращенец снова коснулся его. Один из дураков поднял голову и рассмеялся долгим фальшивым хриплым хохотом:
— Ах-ах-ах…
Фейкс поднял руку. Немедленно все в круге повернули к нему лица, как будто он собирал их взглядом в пучок.
Когда мы вошли в зал, был вечер и шел дождь. Серый свет вскоре потускнел в узких высоких окнах. Теперь беловатые столбы света расстилались, как фантастические паруса, длинные треугольники падали на пол, на лица девяти. Это над лесом всходила луна. Огонь в очаге погас, стало темно, только лунный свет вырывал из тьмы лицо, руку, неподвижную спину. Некоторое время я сидел не шевелясь, глядел на неподвижный, как из бледного камня, профиль Фейкса. Диагонали лунного света медленно ползли и вскоре осветили темную фигуру кеммеринга: голова склонена к коленям, руки прижаты к полу, тело дрожит в регулярных приступах, сопровождаемых хлопаньем ладоней о пол. Все они были связаны, соединены, как части паутины. Я чувствовал, хотел я этого или нет, связь с ними, бессловесную и необычную. Она проходила через Фейкса, и Фейкс старался контролировать ее и придать ей какую-то форму.
Фейкс был Ткачом, центром этой паутины.
Тусклый свет переполз на восточную стену.
Паутина силы, направления, молчания росла.
Я старался не вступать в контакт с сознанием предсказателей. Молчаливое электрическое напряжение вызывало во мне сильное беспокойство. Было такое чувство, будто меня втягивает, будто я становлюсь частью общего рисунка, звеном в паутине. Но когда я чувствовал себя отрезанным от всего мира и замкнутым в собственном мозгу, я понял, что я установил барьер. Я был подавлен зрительными галлюцинациями, мешаниной каких-то образов, гротескных и чувственных — черно-красных проявлений эротического гнева. Я был окружен гигантскими зияющими ямами, полными разорванных губ, ног и грудей. Я терял равновесие, я падал туда. Если это не прекратится, я действительно упаду и сойду с ума. Действовали могучие первобытные силы, вызывающие извращения и раздражения пола, силы настолько мощные, что намного превосходили мои возможности контроля. И все же они контролировались: в центре находился Фейкс. Проходили секунды и часы, луна освещала стену, но в середине была лишь тьма и в центре тьмы — Фейкс, Ткач, женщина, одетая в свет.
Этот свет был серебряным. Одетая в серебряную броню женщина с мечом.
Свет горел резко и невыносимо, свет вокруг ее тела, огонь, и она закричала от ужаса и боли.
— Да-да-да!
Хрипло захохотал дурак:
— Ах-ах-ах!..
Его хохот заливался все выше, переходя в крик, который все длился и длился. В круге послышалось движение, кто-то зашевелился.
— Свет, свет, — сказал дрожащий голос откуда-то из другого мира. — Свет, разожгите огонь в очаге.
Это был врач из Опрева. Он вошел в круг. Круг был разорван. Врач склонился над дураками, которые служили в центре предохранителями. Оба неподвижно лежали на полу. Кеммеринг уткнулся головой в колени Фейкса, тяжело дыша и дрожа всем телом.
Извращенец, мрачный и угрюмый, скорчился в углу.
Сессия закончилась, время вновь потекло, как обычно, паутина снова рассеялась. Где же мой ответ, загадка оракула, двусмысленное пророчество? Я склонился подле Фейкса. Он посмотрел на меня ясными глазами. На мгновение я снова увидел его таким, каким видел во тьме, в виде женщины, окруженной броней света, горящей и кричащей.
Мягкий голос Фейкса прервал видение.
— Ты получил ответ, спрашивающий?
— Да, Ткач.
Я и в самом деле получил ответ. Пять лет спустя Гетен станет членом Экумена. И никаких загадок и двусмысленностей. Мне казалось, что ответ этот не пророчество, а итог наблюдения.
Я не мог избавиться от ощущения, что ответ этот правильный. У него была повелительная ясность предчувствия.
У нас есть корабль «Нафал», мгновенная связь, мозговая речь, но мы не сумели обуздать предчувствия. Чтобы научиться этому, придется обратиться к гетенианцам.
— Я сам — словно волокно, — сказал мне Фейкс день или два спустя после предсказания. — В нас растет энергия, все растет, пока не прерывается, образуя свет вокруг меня. Я тогда становлюсь светом. Старик в крепости Арбин говорил мне, что если бы Ткача в момент ответа поместить в вакуум, он горел бы сотни лет. Поэтому мы, комешта, верим в Меше. Верим, что он ясно видел прошлое и будущее и не только на мгновение, на всю жизнь после вопроса Шорта. Трудно поверить. Сомневаюсь, может ли человек это вынести. Но неважно…
Иусут, вездесущее и неуловимое отрицание Жанндары.
Мы шли рядом, и Фейкс смотрел на меня.
Его лицо, одно из наиболее красивых лиц, которые я видел, казалось вырезанным из камня.
— Во тьме было десять, а не девять, — сказал он. — Был незнакомец.
— Да, был. У меня не было против вас барьера. Вы слушатель, Фейкс, типичный эмфаш. Вероятно, вы и превосходный естественный телепат. Поэтому вы и Ткач. Вы собираете в один центр излучения мозга всех предсказателей и организуете его определенным образом так, чтобы устремиться на поиски ответа.
Он слушал с неподдельным интересом.
— Странно видеть чудеса моей профессии со стороны, через ваши глаза. До сих пор я видел лишь их изнутри, как участие.