Оболе, убеждая других, говорил:
— Либо Кархид испугается ‘силы, которую этот союз даст нам — а Кархид всегда боится всего нового, отступит и останется позади, — либо правительство Эрхенранга наберется храбрости и попросит разрешения присоединиться к союзу вслед за нами. В обоих случаях шифгретор Кархида пострадает, в обоих случаях мы будем править санями. Если у нас хватит разума воспользоваться этим случаем, он обеспечит нам преимущество. И надолго!
Потом он повернулся ко мне.
— Но Экумен должен помочь нам, господин Ай. Нам нужно показать своему народу кое-что еще, кроме вас, одного человека, да еще уже известного в Эрхенранге.
— Понимаю, сотрапезник. Вам необходимо хорошее, убедительное доказательство, и я с радостью предоставлю вам его сам. Но я не могу вызвать корабль, пока не обеспечены его безопасность и ваше единодушие. Мне нужно согласие вашего правительства и гарантии. Я считаю, что такой гарантией будет публичное оповещение всего сотрапезничества.
Оболе кисло посмотрел на меня, но сказал:
— Ну, конечно.
Когда мы ехали домой, я спросил:
— Скажите, Шусгис, кто такой Сарф?
— Он глава постоянного бюро Внутренней Администрации, занимается подложными документами, торговлей без разрешения, регистрацией, контрабандой.
— Значит, инспекторы — агенты Сарфа?
— Да, многие.
— И полиция тоже находится в его распоряжении до какого-то предела?
Я задал вопрос осторожно и получил такой же осторожный ответ.
— Возможно. Сам я состою во внешней администрации и не знаю подробностей, как обстоят дела во внутренней.
— Но ваши интересы должны пересекаться. Как, например, с инспекцией вод.
Я, как мог осторожнее, отошел от вопроса о Сарфе. То, что сказал Шусгис, могло ничего не значить для жителя Хейна или, скажем, для жителя счастливого Чифферса. Но я родился на Земле. Не всегда плохо иметь преступных предков. Дед, испытавший ожог, передает внуку по наследству нос, который издалека чувствует запах дыма.
Было удивительно найти здесь, на Гетене, столько совпадений с древней историей Земли: монархия, крайне бюрократическое правительство.
Итак, Гуам, старающийся представить меня лжецом, не был агентом тайной полиции Оргорейна. Знал ли он, что Оболе считает его таковым? Несомненно знал.
Не был ли он в таком случае агентом-провокатором? И действительно ли он заодно с фракцией Оболе или против нее?
Какую же фракцию в правительстве тридцати трех контролировал Сарф или какая контролировала его? Мне следовало выяснить все это, хотя задача могла оказаться нелегкой. Мой курс, который совсем недавно казался мне ясным и обнадеживающим, вдруг начал выглядеть сомнительным и полным тайн, как в Эрхенранге. Все шло хорошо, подумал я, пока рядом со мной вчера вечером не появился, как привидение, Эстравен.
— Какова позиция лорда Эстравена здесь, в Мишпори? — спросил я Шусгиса, который забился в угол плавно двигающегося экипажа и как будто уснул.
— Эстравена? Его здесь зовут Харт, у нас в Оргорейне нет титулов, все отменено Новой Эпохой. Он подчиненный сотрапезника Еджея.
— Он здесь живет постоянно?
— Я думаю, да.
Я уже собирался сказать, что странно, что я увидел его вчера у Слосе вечером и не увидел у Еджея сегодня, но тут же понял, что в свете нашего короткого утреннего свидания, это совсем не странно. Но мысль о том, что его сознательно не допускали ко мне, была тревожной.
— Его отыскали, — сказал Шусгис, поудобнее усаживаясь на мягком сиденье, — где-то на южной стороне на консервном заводе или на фабрике клея — в общем, в каком-то таком месте — и вытащили из грязи. Кто-то из фракции открытой торговли, я думаю. Конечно, он был полезен для них, когда был премьер-министром и членом кноремми, поэтому они поддержали его сейчас. Главным образом для того, я думаю, чтобы досадить Морсену. Ха-ха! Морсен — шпион Тайба, и, конечно, думает, что об этом никто не знает, но знают все, а он не выносит вида Харта, думает, что тот предатель или двойной агент и бог знает, кто еще.
— А как вы думаете, уважаемый Шусгис, кто такой Харт?
— Предатель, господин Ай. Просто и ясно. Отказался от требования своей страны на долину Синот в надежде помешать Тайбу захватить власть, но ничего не добился. У нас его ждало бы худшее изгнание, клянусь сосцами Меше! Если играешь против своей страны, рискуешь проиграть все. Этого не понимают те, кто лишен патриотизма. Впрочем, думаю, Харта не слишком беспокоит его положение, пока он может рассчитывать хоть на какую-то видимость власти. Он неплохо прожил эти пять месяцев здесь.