— Наверное, неплохо.
— А вы ему не доверяете?
— Нет.
— Я рад это слышать, господин Ай. Не понимаю, что Еджей и Оболе нашли в нем. Он явный предатель, всегда заботится лишь о себе и старается править нашими санями. Я так, во всяком случае, считаю, господин Ай. Не думаю, чтобы я дал ему волю, если бы это от меня зависело.
Шусгис яростно кивнул, одобряя собственное мнение, и улыбнулся мне, как один добродетельный человек другому. Экипаж плавно двигался по широкой, ярко освещенной улице. Утренний снег стаял, лишь вдоль обочины лежали продолговатые сугробы. Шел холодный мелкий дождь.
Большое здание Центрального Мишпори, правительственные учреждения, школы, йомештские храмы под дождем жалко блестели и, казалось, тоже таяли. Углы их слились, фасады прогнулись. В тяжелой каменности города было что-то жидкое, непостоянное, как и в монолитности всего государства, где целое и часть назывались одним словом. И в Шусгисе, моем веселом хозяине, тяжелом и устойчивом человеке, тоже было что-то расплывчатое, неуловимо смутное, немного нереальное.
С самого начала моего путешествия по золотым горам Оргорейна четыре дня назад, начиная свое движение к святая святых Мишпори, я что-то упустил. Но что?
Комнаты теплые, еда безвкусная, но какая в этом беда? Почему и люди, которых я встретил, тоже кажутся мне безвкусными? Среди них были яркие личности — Оболе, Слосе, прекрасный Гуам. И все же каждому из них не хватало какого-то качества, свойственного живым существам.
Они были неубедительны. Они казались какими-то нереальными.
Как будто, подумал я, они не отбрасывают тени.
Размышления такого типа составляют существенную часть моей работы. Без определенной способности к ним я не получил бы квалификацию мобиля. Впоследствии я развил эти способности, обучаясь на Хейне и зарабатывая звание Проницательного.
Я никогда не был выдающимся проницательным, а в этот вечер вообще усомнился в своих способностях. Оказавшись в своей комнате, я искал утешения в горячем душе. Но даже здесь я чувствовал себя неспокойно, как будто сама горячая вода была нереальной. И ее не следовало принимать в расчет.
11. Монологи в Мишпори
Мишпори. Стрет Саоми. Развитие событий внушает некоторую надежду. Оболе торгуется с другими сотрапезниками, Еджей произносит льстивые речи, Слосе обращает других в свою веру, и силы их последовательно растут. Они проницательные люди и крепко держат в руках свою фракцию. Только семеро из тридцати трех открыто причисляют себя к фракции открытой торговли. Что касается остальных, то Оболе рассчитывает завоевать поддержку еще десятерых, получив тем самым большинство.
Один из них, по-видимому, всерьез интересуется посланником — сотрапезник Инспен из района Эйньен, он работает с Сарфом и занимается передачами, которые мы вели из Эрхенранга. По-видимому, они подействовали на его сознание.
Он предложил Оболе, чтобы Тридцать Три объявили о своем приглашении звездного корабля не только в своей стране, но и в Кархиде, предложив Аргавену решительно присоединиться к этому приглашению. Благородный план, но его не приняли. Они не хотят, чтобы Кархид в чем-то присоединялся к ним.
Люди Сарфа среди Тридцати Трех, конечно, противятся любому соображению о присутствии посланника и его миссии. Что касается равнодушных и осторожных, кого Оболе надеется склонить на свою сторону, я думаю, они боятся посланника не меньше, чем Аргавен, с той лишь разницей, что Аргавен считает его сумасшедшим, как он сам, а они считают посланника лжецом, как они сами. Они боятся поддаться обману, придуманному Кархидом. Они пригласили посланника, пригласили публично, каков же будет их шифгретор, если никакого звездного корабля не окажется.
Несомненно, Дженли Ай требует от нас необычной доверчивости.
Оболе и Еджей думают, что сумеют уговорить большинство из Тридцати Трех. Не знаю, почему я меньше надеюсь на это. Возможно, в глубине души я не хочу, чтобы Оргорейн оказался более просвещенным, чем Кархид, чтобы он пошел на риск, выиграл бы, обогнал бы Кархид и оставил его в тени. Если эта ревность патриотическая, то она пришла слишком поздно. Как только я понял, что Тайб скоро одолеет меня, я начал делать все возможное, чтобы посланник оказался в Оргорейне, а в изгнании делал все, чтобы убедить их в его правдивости.
Благодаря деньгам, которые он принес мне от Аше, я снова живу независимо, не встречаюсь открыто с Оболе и другими сторонниками посланника, а самого посланника не видел уже полмесяца, с его второго дня в Мишпори.