Майк решил оставить это очко неиспользованным: пусть судьба подскажет, что с ним делать.
***
Не зная, на что ещё убить время, Хаген зашёл в «Бар у Чака». Так как был ещё день, а посетителей мало, сам Чак - пожилой усатый хозяин - стоял за барной стойкой, облокотившись на её деревянную обшивку, и клевал носом над чашкой кофе. За столиком внутри расположилась компания дальнобойщиков. Они шумно жевали, иногда хохотали, поглядывая на телевизор, где «Лос-Анджелес Доджерс» бились с «Хьюстон Астрос».
- Одно пиво, пожалуйста.
Чак встрепенулся, зевнул, поглаживая усы. Подошёл к кранам и начал наливать пиво, поглядывая на Хагена:
- Я вспомнил тебя, парень, ты ходил сюда с Питом? Ветераном всех наших войн.
- Дядя Питер?
- Да, отличный мужик, каждый вечер посещал бар. У нас тут иногда стриптиз по вечерам был, ты в курсе? Нет? - Чак хмыкнул. - Твой дядя, бывало, по три сотни за вечер девочкам оставлял!
Из-за столика с дальнобойщиками грянул дружный хохот. Чак недовольно посмотрел на компанию:
- Вот из-за таких пришлось отменить стриптиз.
- Почему?
- Этот народ никак не хочет понять, что стрип-танцы - это не бордель. Как в баре стали появляться дальнобойщики, девочки отказались выступать. Этим нужны не танцовщицы, а шлюхи. А я таких не держу.
Чак поставил перед Хагеном кружку пива и тарелку с орешками:
- Куда, кстати, исчез твой дядя? Он всегда эти орешки заказывал в двойном количестве.
- Он в Сиэтле живёт. В те дни, когда вы его видели, он приезжал, чтобы проведать сестру, то есть мою маму. Она умерла.
- Да? - Чак нахмурился. - Очень жаль.
От компании отделился один дальнобойщик - высокий парень в бейсболке и жилетке - и направился к бару. Он слегка подвинул Хагена, хотя места было предостаточно, и крикнул, словно Чак был где-то далеко:
- Эй, дед, оглох от старости? Мы хотим ещё крылышек, с голоду дохнем; у тебя тут бар или что?
- Вам принесли целое ведро, - спокойно ответил Чак. - Сейчас жарят ещё, подождите, пожалуйста.
- Снова ждать? - скривился дальнобойщик. - Твоему бару стоило назваться иначе. Например, «Подождите, пожалуйста». Или «Долгая дорога из кухни»!
Дальнобойщик посмеялся над своей шуткой и сел за барную стойку, после чего снял пропотевшую бейсболку, взъерошил волосы и посмотрел на Хагена. Майк благоразумно отодвинулся, утаскивая пиво и орешки.
- Ну что там, Стив? - крикнул дальнобойщику кто-то из их компании.
- Жарят! Не ори! - завопил в ответ Стив.
Даже в помещении они повышали голос так, будто сидели за рулём грузовиков и переговаривались через открытые окна, перекрикивая шум ветра и моторов.
Чак перегнулся через стойку к Хагену:
- Недавно дальнобойщики выбрали обводную магистраль нашего города частью своего маршрута. Что-то там изменилось, стало выгоднее через нас гонять. Теперь по вечерам в баре не протолкнуться. Не стоило бы мне жаловаться, доходы выросли в два раза, но и риск настолько же. Знаешь же, эти ребята - народ непредсказуемый. Обычно нормальные, но иногда...
- Знаю, - сказал Хаген, вспоминая свою бывшую, Джессику, сбежавшую с одним из них. - Иногда сволочи попадаются.
Неожиданно тарелка с орешками отъехала от Хагена: несгибаемые пальцы Стива с чёрными каёмками под ногтями уволокли её к себе. Стив достал горсть орешков и, не отрывая от Хагена взгляда, закинул себе в рот:
- Орехи, а? Ты же не возражаешь, если я угощусь? А то крылышки всё ещё жарят.
Хаген выдержал паузу и не отвёл взгляд:
- Конечно, бро, угощайся. Я себе ещё закажу.
Стив повернулся к друзьям:
- Ха, он меня «бро» назвал. Слышь, Даг?
- Пошёл ты, Стив, мы смотрим игру. Когда там крылышки?
Стив обернулся к Чаку:
- Когда там крылышки? Парни интересуются.
- Пять минут.
- Пять минут, Даг! - проорал Стив своим «парням».
Чак отстранился от Хагена и отошёл к шкафу, достал тарелку и зашелестел пакетом. Скоро перед Хагеном опустилась вторая тарелка орехов. Но только он занёс руку, как и эта порция отъехала к Стиву.
- Извини, «бро», - он хмыкнул, - мне кажется эти орешки лучше.
Хаген не представлял, что делать. Происходящее так напоминало унижения в школе, что его первой мыслью было сделать вид, что ничего не произошло и уйти. Но... Что-то заставило его сидеть на месте. Хаген сам не осознавал, почему вместо того, чтобы сбежать, выбрал иное: жестом велел Чаку поставить ему третью тарелку орешков.
- Сынок, ты уверен?
- Люблю пиво с орешками.
И снова Хаген не понимал, зачем это сказал. Ни пива, ни орешков он особо не любил. Просто дядя Питер, воспитывая Хагена, приучил ходить в бар и пить горькое пиво: по его мнению, это должен уметь «настоящий мужчина». А потом Хаген и сам подсел на этот лёгкий алкоголь, полюбив чувство заёмной смелости и пофигистичности. Но вот закусывать орешками, да чем угодно, так и не полюбил, просто заливаясь пивом по уши.