«На самом деле никакие взаимоотношения в принципе нельзя воспринимать как должное. Они требуют усилий…»
Кира — моя старшая сестра. Наши с ней отношения сложно назвать очень тёплыми, — общаемся мы крайне редко, в основном собираясь у родителей на семейные праздники. Сколько себя помню в детстве, столько я страдал от её деспотичности и бесконечных придирок. Ей шёл десятый год, когда на свет появился я, и все обязанности по уходу за малышом в отсутствие родителей легли на неё.
Сейчас понимаю, что ей пришлось нелегко: завидовать подружкам, весело гуляющим во дворе, не имея возможности отлучиться от меня; делать всю домашнюю работу… Отец тогда работал многодневными вахтами, а мать медсестрой в больнице — сутками, через день. Тяжело было Кире, но она справилась, а я даже ничего себе не сломал, лишь раз вывалился с балкона по недосмотру, но мне было почти шесть, а этаж был первый.
И, видимо, так её допекло всё это хозяйство, что свою собственную семью она завела очень поздно, за тридцать, до этого занимаясь только карьерой в банковской сфере. Встретила какого-то пронырливого пикапера лет на десять моложе, получила пару крышесносящих свиданий, влюбилась без памяти и всё, конец карьере. Свадьба, беременность, ребенок, дом, семья, требовательный капризный муж-абьюзер, два года скандалов, слёз, примирений, измен, и, наконец, развод.
У Киры в голове всегда обитала, как минимум, рота боевых тараканов, и, зная ее прямолинейность и требовательность, можно было предположить, что брак распался по её вине. Но, когда это случилось, родители, да и я, вздохнули с облегчением и пониманием — Лёва, Кирин муж, был образцовым, прямо эталонным альфонсом с большими, ничем не подкрепленными амбициями. Это почти сразу стало понятно нам всем, кроме Киры.
Сейчас сестра снова разогнала свою карьеру, успевая и пятилетнего сына Кирилла воспитывать, и родителям помогать. Ко мне она относится как к безответственному неудачнику, не реализовавшему потенциал и бездарно пролюбившему лучшие годы. И это она еще об уходе Яны не знает!
Поэтому, когда она позвонила, я внутренне сжался, заранее готовый к потоку обличительной речи, щедро сдобренной матерными эпитетами.
Я отвечаю на звонок и преувеличенно бодро приветствую сестру:
— Кира, привет! Рад тебя слышать! Как дела?
— Филя! Ты там вообще охренел? Доигрался? Что у вас с Яной?
Вот еще одна моя боль. Как бы я её не просил, как ни умолял, я всегда для нее буду Филей… Ну почему родители не дали мне обычное имя? Саша, Леша, да хотя бы Сергей! Филя, б…!
Я чуть отодвигаю телефон от уха, — Киркин пронзительный на грани ультразвука голос, долбящий по всем болевым точкам, сведет с ума любого. В этот момент я даже завидую Лёве — отмучился, счастливчик!
— Ты родителей в могилу свести собрался что ли? Мало им было моего развода, теперь еще и ты херней страдаешь? Кусок ты дебила! Они от тебя внуков ждут, что ты за ум возьмешься, работу найдешь, а ты чего устроил?..
— Кир…
— Заткнись и слушай! Мне её родители звонили, говорят, в этот раз она настроена серьезно и подает на развод. А главное, чему они удивляются — это почему от тебя уходит жена, а ты уже почти неделю не то, что не ищешь её, а даже не звонишь ей! Ты что там, забухал что ли? Или совсем в своих игрушках погряз, не заметил даже её ухода?
— На какой вопрос мне сначала ответить?
— Филя, не беси меня! Где ты?
— Дома, спать собираюсь.
— Жди меня, сейчас приеду. И чтобы никаких твоих этих рейдов!
Кира бросает трубку. Я окидываю взглядом комнату: вроде все чисто, порядок. Ну, не считая тощего дьявольски черного пса. Ричард лежит у дивана и, высунув язык, внимательно смотрит на меня.
В его глазах моя репутация со вчерашнего дня выросла уже до дружелюбия. Хозяйка Ричи, Света Мессершмидт, позвонившая вчера, была так рада, что Ричи нашелся, что заревела прямо в трубку, когда я скинул ей его фотографию. Специально выбрал такой ракурс, чтобы его изможденность и раны не попали в кадр, — просто скалящаяся морда с влажным носом на весь снимок. Оказалось, что она с родителями где-то на море, и вернутся они только на следующей неделе. Так что, договорив с девочкой, мы с Ричи побрели к ближайшей ветеринарной клинике, приводить пета в порядок. Жить ему пока у меня.
Там Ричарда вымыли шампунем от блох, обработали ранки, вычистили глаза, сделали какие-то уколы, дали глистогонное, и я, не колеблясь, расплатился с карты последними деньгами. На рынке остаток наличных я потратил на мясное «вторсырье» и пачку макарон. Хорошо, бросил курить, а то точно вместо макарон взял бы сигареты. Оставалось надеяться, что сибиряки уже перевели деньги за статьи про кедровый орех.