— Стоять! Ты ох. л? Это же Фил…
— Хуил, б…! Да по мне хоть Папа Римский! — рычит алкаш. — Мне пох…!
— Да че ты за этого лошка впрягаешься, Сява? — раздается хриплый голос Ягозы. — Хер с ним, пойдем, водка стынет!
— В натуре, малой, нахер он тебе сдался? — вопрошает жирный. — Ты с нормальными мужиками, с людьми сидишь, благое дело отмечаешь, идем!
Фокусируюсь и запоминаю его имя: Руслан, 36 лет, безработный. Не везёт мне на Русов…
Боль выворачивает кишки наружу. Я жду, когда она меня отпустит.
Сява идет к ним.
Глава 18. Из лучших побуждений
«Родители — они как Бог. Тебе важно знать, что мать и отец всегда с тобой, что одобряют твои действия и поступки. Тем не менее, ты звонишь им, только когда попадаешь в беду или в чем-то нуждаешься»
Я дрался два раза в жизни. Первый раз случился в садике — дрался с девочкой за игрушку, во второй — с задиристым доходягой за девушку в институте. Оба раза проиграл. Только что случился третий, и опять без шансов. Мне настолько обидно, что я открываю интерфейс, собираясь разблокировать «Оптимизацию» и сконвертировать очки навыка Игры в рукопашный бой. Спасает меня только высокий уровень самообладания: «Не дури, Фил! Включи голову!». Да, глупо было пулить этого забулдыгу.
В логах вижу системные сообщения о полученном уроне — удар ладонями (44), удар кулаком (118), но полоска здоровья быстро восстанавливается. Мой кривой панч нанес его здоровью 13 единиц урона, и эти цифры очень красноречивы — пора заняться прокачкой навыка драки. Бокс, каратэ, рукопашный бой, да что угодно. А в том, что промазал, повинна низкая ловкость. Ставлю задачу изучить, как ее развить, и плотно этим заняться.
Привстаю, опираясь на локоть, посмотреть, что там у гопоты. Сява что-то тихо объясняет местному авторитету, то показывая на меня, то на свою рубашку, то на накрытую «поляну». Уголовник что-то переспрашивает. Сява кивает и идет ко мне.
— Как ты, оклемался?
— Почти, — я сажусь, хватаю протянутую руку и встаю. — Зачем ты с ними якшаешься?
— Там это… Ягоза просил подойти, — не ответив, говорит он, пока я отряхиваюсь. — Не бои́сь, просто на пару слов.
Мне хочется ответить что-то типа гордого «Ему надо, пусть сам и подходит», или сослаться на дела и уйти. На кой черт они мне сдались? Не сегодня-завтра я перееду и этих товарищей больше не увижу, так к чему мне тратить время на общение с ними, опускаясь до их уровня? Но вместо этого я смотрю на беседку, вижу несколько пар глаз, наблюдающих за нами и чего-то выжидающих, говорю «Ладно» и просто иду за Сявой, решив докрутить ситуацию до логического конца.
Каким бы спокойным я не казался внешне, система показывает — я волнуюсь, и мой пульс много выше нормы. Мне никогда не давалось общение с такого рода ребятами, и внутренне я сжимаюсь, опасаясь снова получить, теперь уже в глаз, или каких-то наглых нелогичных наездов. Так что представляю себе, что эта встреча — очередная продажа, и продать мне надо себя так, чтобы больше не беспокоиться. Еще и время поджимает, скоро приедет Кира, а мне еще собаку выгуливать.
Мужики сидят за деревянным растрескавшимся столом, на развернутом пакете разложена нехитрая закуска — шпроты, паштет, хлеб, вареные яйца, копченая колбаса, соленые огурцы, лук; тут же пластиковые стаканы и баклажки с пивом. В углу беседки уже располовинен ящик водки.
— Мужики, это Фил, — голос Сявы без прежнего приблатненного говорка, скорее это голос послушного младшего члена группы товарищей.
Все молчат. Ягоза полусонно изучает меня, а я внимательно — его и собутыльников. Маленький, плюгавый Кецарик мастрячит бутерброды: режет хлеб, солит и раскладывает кольца лука со шпротами. Вася, мужик моих лет, ковыряет ногтем в зубах. Жирный, криво ухмыляясь, разливает водку. Чуть поодаль от беседки с кем-то развязно флиртует по телефону какой-то мужик в майке-алкоголичке и кепке по имени Радик. Клуб анонимных алкоголиков перестает быть для меня анонимным.
— Ну что… здравствуй… Филя, — цедит слова Ягоза, он же 44-летний Степаненко Игорь Валерьевич, девятый уровень социальной значимости.
— И вам не хворать, Игорь Валерьевич! — вырывается у меня, не Ягозой же мне его называть.
Он настораживается, а я снова ругаю себя за непродуманное ребячество. Мало мне было Махарадзе?
— Какой ты прыткий! — удивляется Ягоза. — Ну, имя ладно, а отчество откуда знаешь?
— Да я всех вас знаю. Сява — это Слава, понятно. Этот вот, который шутник — Руслан, погоняло Жирный, неплохой сантехник, кстати, но бухает, а потому без работы. Тот, что бутер жрет — Леша-Кецарик, дайте ему по спине, подавился. Это — Вася, жена у него Катерина была, развелись они. А, вон тот еще в кепочке — Радик Низамутдинович, все его так и кличут — Радиком.