— Пройдемте, — говорит Головко.
Мы идем — я за ним, а коренастый за мной — через дежурную часть, по лестнице на второй этаж, выкрашенным синим коридор и доходим до кабинета следователя. Мы с коренастым остаемся в коридоре, а Головко заходит и докладывает:
— Товарищ майор, доставили свидетеля.
— Панфилов?
— Так точно.
— Пригласите.
Самоконтроль у меня точно ни к черту, есть мандраж. Засовываю руки в карманы легкой курточки, которую накинул перед выходом, откашливаюсь и захожу. Сорокалетний лысеющий Игоревич выглядит уставшим. На спинке его стула висит снятый галстук, верхняя пуговица рубашки расстёгнута, а глаза покраснели — бессонная выдалась ночка.
— Доброе утро.
— Доброе, Филипп Олегович. Проходите, присаживайтесь, — майор сама любезность, он привстает и протягивает руку. — Я старший следователь майор Дмитрий Игоревич. Я вам звонил.
Не могу сказать, что мне приятно с ним познакомиться, поэтому просто жму руку и киваю.
— Я вас пригласил в качестве свидетеля, ведь мы нашли Оксану Воронцову благодаря вашему звонку… — он делает паузу и изучает мою реакцию.
— Как она?
— В порядке. Это все, что я могу сказать. От лица всей розыскной группы выражаю вам нашу благодарность за содействие!
Отслеживаю индикаторы: у него прекрасное настроение и очень высокий интерес ко мне. Ответа на благодарность он не получает — а что мне ответить? Это был мой гражданский долг? Через паузу майор продолжает:
— Давайте перейдем к моим вопросам…
Следующий час он расспрашивает меня обо всем: где я родился, где учился, на кого, где и кем работал. Он тянет из меня всю подноготную моей жизни, ниточку за ниточкой, после чего переходит к тому, ради чего он меня вызвал.
— Вчера вы позвонили родителям Воронцовой и сообщили точный адрес ее местонахождения. Откуда вы звонили?
— Из дома родителей.
— Кто это может подтвердить?
— Родители, старшая сестра.
— Адрес дома родителей?
— Вербицкого, 76, квартира 15.
— Вы ранее бывали в Листвянке?
— Не бывал.
— Где вы были вечером в субботу 14 мая этого года?
— Дома, играл на компе.
— Лица, могущие это подтвердить?
— Моя жена Яна, — отвечаю я, чуть запнувшись. — Мы подаем на развод, в настоящее время она проживает не со мной.
— Контактные данные супруги?
Я диктую ему телефон и адрес родителей Яны. Вот же влип!
— Откуда вы знаете Сергея Романовича Лосева?
— Я его не знаю. Кто это?
— Подумайте хорошо.
— Я его не знаю.
— Так… Свидетель утверждает, что не знаком с Лосевым… — бормочет майор, записывая показания. — При каких обстоятельствах вы познакомились с Воронцовой?
— Я с ней не знаком.
— Тогда как вам стало известно точное нахождение потерпевшей?
— Я не знаю, что сказать… Вы не поверите.
— Наше дело не верить, а проверять. Итак, как?
— Я это увидел.
— Увидели что?
— Сначала я увидел объявление о розыске по телевизору. А потом… Потом почувствовал, что как будто знаю, где она.
— Это как? — зевает майор.
— Да вот так. У нас был семейный ужин с родителями. После ужина племянник переключал каналы, и на одном из них я увидел фото пропавшей Оксаны. А через мгновение я знал, где она.
— Да вы что! — Игоревич удивляется вполне серьезно, и я бы ему поверил, не будь у него навыка лицемерия уровня «Бог». — Ничего себе, какой талант у нас пропадает!
— Нет у меня никакого таланта, такое со мной впервые.
— Спокойнее, Филипп Олегович, не волнуйтесь. Вот, выпейте водички.
— Спасибо, не хочу.
— Тогда я выпью, — он делает пару глотков и отставляет стакан. — И все-таки… Вы сами как-то можете объяснить, что с вами произошло?
— Понятия не имею. Я даже звонить не хотел, чтобы лишний раз не давать надежду ее родителям.
— Зачем же тогда позвонили?
— Отец настоял. Ему я, правда, не стал говорить про это «знание», пришлось придумать, что я по работе ездил в Листвянку и видел там эту девочку.