Ему не надо меня пугать, мне и так страшно. Пустые у него угрозы или нет, но перспектива провести хотя бы день в изоляторе с уголовниками по подозрению в такой статье в восторг не приводит. Игоревич же может задержать, как минимум, на трое суток. Черт, по глупости засунул пальчик, и теперь бездушная машина просто затягивает меня полностью под пресс, чтобы перемолоть в комок кровавой слизи. Пытаюсь собраться с мыслями, которые мечутся в черепной коробке в поисках хоть какой-нибудь зацепки вылезти из всего этого, и у меня получается. Меня отпускает.
— Товарищ майор, просто покажите меня Оксане. Уверен, она меня не узнает.
— Смысл? Она не помнит, как ты выглядишь. Девочке четырнадцать! Моей дочери столько же! Вы ее водярой напоили! Что она может помнить?
Нет у него дочки, только сын, — абсолютно точно исполняет. Театр одного актера. Чего он добивается? Поймав следователя на лжи, я окончательно успокаиваюсь. Соврал в этом, может, соврал и в остальном — и нет никакого знакомого у Лосева. Тогда к чему это все? В любом случае, злости во мне сейчас больше, чем страха.
— Хорошо, Лосеву меня покажите. Допросите жену, она подтвердит, где я был в тот вечер!
Майор ехидно улыбается. Я деланно вздыхаю и предлагаю:
— Или давайте я попробую найти кого-нибудь из ваших потеряшек? Кто у вас в розыске?
— А давай! — легко соглашается майор.
Он вытаскивает какую-то папку, перебирает листы и выдает мне несколько из них: все пропавшие дети и подростки. Изучаю первый — пропавший семилетний мальчик Никита. Я перевожу взгляд на Игоревича — он замер, словно борзая, почуявшая след. Данных достаточно для поиска по карте интерфейса. Я прикрываю глаза, чтобы не выдать себя, и по запросу вижу в одном из городских домов метку мальчика. Значок серый, и при фокусе на нем система отображает: «Останки». Смотрю следующего ребенка. Девятилетний Егор — «Останки». Шестнадцатилетняя Кристина обнаруживается в Дубае. Еще одного подростка разбросало по двум разным городам. Распилили на органы?
Мне хочется помочь, и дать ему все данные, что мне открылись, но я не хочу помогать так — вытащенный из дома под утро, под давлением и угрозами. Я помогу на своих условиях, и не только ему, но не сегодня. Сейчас он, при желании, может привлечь меня по всем этим делам и повесить этих несчастных детей на меня.
Смотрю на майора:
— Ничего.
Он все-таки не может скрыть разочарования — вижу, как снижается его интерес ко мне и падает настроение.
— Я пытался, товарищ майор. Видимо, это так не работает.
— Очень прискорбно для тебя, Панфилов, — говорит он, возвращаясь за стол.
— Вам виднее.
Какое-то время он, зевая так, что сворачивает челюсть, перечитывает протокол допроса. Затем дает мне ознакомиться и подписать. Я смотрю, что там написано и спотыкаюсь на том моменте, где Игоревич описывает, как я узнал, где Оксана: «После просмотра телевизора, где я увидел объявление о розыске Воронцовой О., мне было видение с точным местом ее нахождения, включая адрес».
— Видение?
— Ну а что еще? Думаешь, ты первый? Сейчас этих экстрасенсов столько развелось — сами чуть не каждый день пишут письма. А нам все проверять. Но такого, чтобы прям в точку, до номера дома — такое впервые.
Впервые за все три часа допроса я вижу его почти искренним. Если только это не очередная попытка раскрутить меня… Хотя, видно, что его интерес ко мне упал до минимума.
— Майор…
— Да?
— Там реально был сообщник у Лосева?
Ответа я не получаю. Вместо этого он звонит кому-то:
— Кофе мне можешь захватить? Ага, спасибо.
Дочитав протокол, я не нахожу в нем ничего для себя криминального, только мои ответы на его вопросы.
— Дочитал, замечания есть?
— Нет. Все вроде верно.
— Подписывай.
Я подписываю и жду, что будет дальше.
— Спасибо, Филипп Олегович, вы свободны, — Игоревич встает и прощается. — Всего доброго!
— И все?
— А что вы хотели? — удивляется он. — Посидеть в ИВС?
— Товарищ майор, тогда к чему это все было?
— Что?
— Вы придумали какую-то нелепую историю с моим участием, угрожали, что-то о петухах говорили…
— Помилуйте, я просто изложил вам версию следствия.
— Так у него все-таки был сообщник?
— Пойдемте, Филипп Олегович, прогуляемся на воздух. Душновато здесь!
На улице у меня кружится голова — после прокуренного кабинета следака кислород действует, словно доза наркотика. Часы показывают начало десятого.
— Отложите свой телефон на ту лавочку, — просит майор. — Не бойтесь, не украдут.