Они пересекли зал и поднялись в ночной клуб, откуда, протиснувшись сквозь толпу, вышли на улицу. Очередь в клуб исчезла: все, кто хотел войти, уже или вошли или направились искать счастья в другое место. На входе стоял другой охранник, впрочем, не сильно отличаясь комплекцией от своего коллеги Бугая Энрике.
Холодный ночной воздух освежил, но будто бы усилил боль и усталость. Майк начал хромать ещё сильнее.
– Ты… ты сможешь вести машину? – озабоченно спросила Лекса.
– Да, ерунда, – отмахнулся Майк, делая вид, что те удары, которые он пропустил, лишь пустяк.
– Тебе сильно досталось, – засомневалась она. – Надо завтра сделать рентген, чтоб убедиться, что нет трещины.
Майк пожал плечами:
– Ок.
– А ты сильнее, чем выглядишь! – вдруг воскликнула девушка. – Ну, я не в обиду говорю, просто…
– Не оправдывайся. У меня дома есть зеркало. Я знаю, как выгляжу. Как чёртов слизняк.
Майк попробовал улыбнуться, но вскрикнул от боли, чувствуя на губах вкус крови: снова открылась какая-то ранка. Так что он мрачно поджал губы и, чтобы не отстать от Лексы, зашагал быстрее, превозмогая боль.
Скорее бы добраться до дома и лечь в кровать. Даже те чувства, что он испытывал к девушке, отступили на задний план: если бы Лекса сейчас вздумала отдаться ему прямо здесь, например, в машине (как он много раз фантазировал), то Хаген смущённо потёр бы лоб и попросил: «Давай перенесём это на завтра?»
Впрочем, Лекса была реальной, а не из фантазии, поэтому и не планировала отдаваться. Когда они дошли до её машины, она открыла дверь, но не села за руль, а достала из бардачка пачку сигарет и закурила.
– Я не знал, что ты куришь. Мистер Ховелл против того, чтоб сотрудники…
– А я не знала, что ты нокаутируешь людей в подпольных боях без правил, – ответила Лекса. – Мистер Ховелл может идти к чёрту. Мы же не в DigiMart сейчас. Кстати, он мой дядя. Только не рассказывай никому в магазине. Не хочу, чтобы меня воспринимали как родственницу босса. Я тяжело работала, чтоб добиться своего места. И дяде Ховеллу плевать, чья я родственница. Спрос одинаковый.
– Ого, я не знал…
Лекса затянулась и посмотрела сквозь дым на Хагена:
– Конечно, не знал. Поэтому я тебе и рассказываю. Чёрт возьми, Майки, иногда тебе лучше молчать, чем озвучивать очевидные истины.
– Прости, буду молчать, – Майк поджал губы, снова чувствуя вкус крови.
– Подержи, – Лекса передала Хагену сигарету. Он преданно вцепился в неё, отметил следы помады на фильтре. Было в этом что-то интимное, что-то такое, чего с Хагеном никогда не происходило. Не считая отношений с Джесси, но она его предала и вообще, о ней вспоминать не хотелось.
Лекса снова нагнулась, пошарила в бардачке и достала салфетки. Подойдя к Хагену, она повернула его лицо так, чтобы падал свет фонаря, и стала вытирать кровь с губ:
– В детстве мечтала быть медсестрой. Не врачом, а именно медсестрой. Хотелось ухаживать за солдатами, раненными на войне. Странная мечта, не правда ли?
– М-м-м, нормальная, – промычал Хаген. – Я мечтал быть бойцом. Меня так часто били, что ни о чём другом, кроме мести, я и мечтать не мог.
– Мечты тем и отличаются от целей, что остаются мечтами, – задумчиво произнесла Лекса, явно цитируя чьи-то слова. Кого-то известного, но кого именно, Майк вспомнить не смог.
Она скомкала салфетку и бросила в бардачок. С чувством выполненного долга вынула из дрожащих пальцев Хагена сигарету и глубоко затянулась. Майк заметил, что при этом она слегка прикрывает глаза, и тень длинных ресниц делает её ещё красивее.
Чтоб как-то унять волнение и заполнить паузу в разговоре, он спросил:
– А… э… ты… ты говорила, что любишь раненых, но вот ты же не захотела помочь Горецки, когда я его того…
– Блин, Майки, тебе точно лучше молчать, чем говорить! На кой черт ты его вообще вспомнил? Он-то здесь при чем?
– Прости.
– Вот! А теперь просишь прощения не зная за что! Что ты за человек такой, Майки? Чтоб раз и навсегда закрыть этот вопрос, признаюсь: с Горецки такое дело… Я сама немного виновата в том, что дала ему ложные надежды. Понимаешь, я давно одна, всё свободное время занято магазинами, их ведь три в городе. Подруги мои все разъехались. Живу одна. Есть собака – Рекс. Он, конечно, очень милый, и все такое, но… Эй! Ты чего ржёшь, извращенец? Рада, что сумела тебя насмешить.