Итак, что я помню из курса психологии толпы? Толпу надо удивить, потом шокировать, а потом можно лепить из нее, что хочешь. Конкретно в моем случае - не толпу, а четырех человек, связанных общими целями - не нарушить очередность и попасть на прием к врачу. Тот отпор, который они дали агрессору в моем лице, дает мне надежду, что то, что я задумал, сработает.
Хватаюсь за голову, мои колени сгибаются, и я медленно сползаю по стене на пол. Громко мычу, чтобы привлечь внимание.
- Че эт с ним? - спрашивает толстуха по имени Айгуль Рамазанова.
- Вот артист, да по нему Голливуд плачет! - восклицает лысый борец-шофер Махарадзе.
- Мы-ыы-ыыы! - тяну я как можно тоскливее.
- Господи! - крестится старуха Виолетта. - Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешную!
- Ишну-у-уу-ала-а-аа! - продолжаю стонать, вспомнив дарнасский.
- Нехристь! - тычет в меня пальцем старуха. - Как есть нехристь! Господи...
- Да помолчите вы, бабушка! - раздраженно перебивает ее Махарадзе. - Эй, парень, с тобой все нормально?
Я замолкаю. В тишине поднимаюсь, опираясь спиной о стену, и слышу, как отчетливо хрустнули мои колени. Поднимаю правую руку, и опускаю ее в направлении старухи Виолетты:
- Ты! Раба божья Виолетта! Фамилия твоя Реброва, услышь же меня!
Старуха неистово крестится, шепчет молитвы, но отвести глаза не может. Она почти парализована.
Перевожу руку на толстуху.
- Ты! Айгуль Рамазанова, внимай!
- Ты! - мой указательный палец чуть не упирается в лоб шофера-борца. - Анатолий Махарадзе, слушай меня!
- И ты! - очередь доходит до старика. - Гражданин Марк Залесский, повинуйся и слушай!
У Рамазановой изо рта вываливается жвачка. Перст старухи замер у левой груди. Залесский на грани инсульта. Один Махарадзе ухмыляется:
- Фокусник, да?
- Не устал шоферить, Анатолий Гивиевич? - спрашиваю его уже обычным голосом. - Ирина Ароновна как, не скучает?
Вот и Махарадзе впечатлился, только заиграл желваками.
- Люди, у меня что-то не то с головой. Я вижу вас насквозь! Но из-за этого, боюсь, голова не выдержит! Мне очень, повторяю, очень надо как можно скорее к врачу. Пустите вне очереди?
- Да и пусть идет! - оживает Айгуль. Речь зашла о материях приземленных, а мое сольное выступление лично ей больше ничем не угрожает.
- Иди, соколик, иди, - бормочет бабка Виолетта.
Махарадзе просто кивает в сторону двери.
- Спасибо, - чуть не шепотом благодарю и встаю возле двери.
- Слушай, парень, не знаю, как тебя зовут... - трогает меня за плечо шофер.
- Филипп.
- Скажи, Филипп... А Ирина сильно скучает?
Я смотрю в его выпуклые, с сеткой морщин вокруг, повидавшие жизнь глаза, и через паузу отвечаю:
- Сильно скучает, Анатолий Гивиевич.
Махарадзе стискивает меня в объятьях.
- Спасибо, дорогой, век не забуду! - чуть не кричит он и, не прощаясь, бежит по коридору клиники на выход.
Ваша репутация у Анатолия Махарадзе повысилась!
Текущее отношение: Почтение 10/210.
Вот это номер! Один маленький поступок - всего-то два слова, но большой скачок с неприязни сразу к почтению.
В этот момент из кабинета врача выходит посетитель, а за ним сама Ольга.
- Что это вы тут расшумелись?
Очередь молчит.
- О, Панфилов! Сделал снимок? Заходи!
Закрывая дверь, слышу, как, перебивая друг друга, вступают в бурную дискуссию Айгуль с Виолеттой.
Сажусь на стул в ожидании вердикта. Кулаки сами сжимаются, а меня бьет мелкая дрожь. Ольга внимательно изучает снимок на просвет, наклоняя голову в сторону, вздыхает и начинает что-то писать. Псих? Нормальный? Реальность? Галлюцинации? Опухоль мозга?
- Ну как? - я с трудом выталкиваю слова из пересохшей глотки.
- Все нормально, Панфилов, вы здоровы. - Она окидывает меня взглядом. - Относительно. Налицо избыточная масса. Так сказать, степень предожирения. Диета, физическая активность - в вашем возрасте лучше не запускать.
Она что-то говорит о риске сердечно-сосудистых заболеваний, раннем инсульте, но я ее перебиваю:
- Ольга Михайловна! Я сегодня же сяду на диету и начну здоровый образ жизни. Вчера я бросил курить и стал бегать... Но скажите... - я показываю пальцем на висок. - Здесь все нормально?
- Беспокоиться не о чем. Никаких отклонений, нарушений структур и прочего, о чем бы вам стоило переживать. Слегка повышено давление, но поводов для беспокойства нет.
- Спасибо, Ольга Михайловна! Вы - чудо! - на одном импульсе хватаю ее за руку и целую пальцы.
На ее щеках появляется румянец.
Ваша репутация у Ольги "Ляли" Шведовой повысилась!
Текущее отношение: Равнодушие 10/30.
- Ну все, все, Панфилов, успокойтесь, - улыбаясь, говорит Ольга. - Это все, можете идти.
Встаю, не отрывая взгляда от ее глаз, вливая в него все восхищение и радость от того, что здоров. Она словно дразнит и поощряет, не отводя взгляд.
Ваша репутация у Ольги "Ляли" Шведовой повысилась!
Текущее отношение: Равнодушие 15/30.
Ух! Беру себя в руки и иду к двери. Открывая ее, оборачиваюсь:
- Спасибо еще раз, Ляля.
Под звук ее выпавшей челюсти выхожу из кабинета.
У двери толпятся люди из очереди, включая нескольких только подошедших.
- Вот он! - кричит Айгуль.
- Филипп, родненький! - причитает старуха Виолетта.
- Филипп, Филипп, - гомонит очередь, хватая меня за руки, плечи, гладя по лицу.
Кажется, я сделал большую ошибку. Нельзя так играть с людьми, тем более с пожилыми и больными - а других здесь нет. Чувствую себя обязанным этим людям. Поднимаю вверх руки - толпа расступается и замолкает.
- Ты, Айгуль! Ты, Виолетта! Ты,... - пробегаюсь по ним взглядом, называя всех поименно. - Слушайте меня! Внимайте!
Слышно, как за дверью Ольга, распинаясь, зовет следующего пациента.
- Вы! Все! Будете! Счастливы! И! Никто! Не уйдет! Обиженным!
Сделав это предсказание, я быстро удаляюсь.
Хватит фокусов, хватит демонстраций. Как мальчишка, чесслово.
Уже по дороге домой меня заваливает системными сообщениями о поднятии моей репутации в глазах Айгуль, Виолетты, Марка и еще каких-то незнакомых мне людей. А следом...
Следом я получил новый уровень!
Поздравляем! Вы подняли уровень!
Ваш текущий уровень социальной значимости - 6!
Доступны очки характеристик: 1.
Доступны очки навыков: 1.
Пора разобраться с интерфейсом.
Глава 7. Вопросы без ответов
""Провалю любое дело, недорого" - вот мое резюме"
"Я - посланник", Маркус Зусак
Всего лишь шестой! Так сильно собственную ничтожность я никогда не ощущал - еще утром я был одного уровня социальной значимости, что бы это не значило, с Сявой! Я, будущий великий русский писатель Филипп Панфилов (сарказм) и наш дворовой гопник Сява на одной ступени развития. У моей (ли?) Яны - восьмой!
Иду, ничего не видя, чуть не попадаю под машину и под аккомпанемент матерящегося водителя благополучно перебегаю улицу. В голове сплошные восклицательные знаки, слишком много потрясений за сутки для одного отдельно взятого геймера-блогера.
По пути бешено вращаю глазами, пытаясь найти в поле зрения хоть что-то, позволяющее открыть окно характеристик и распределить полученные за уровень очки, но обнаруживаю только ранее незамеченную иконку дебафа.