Пролог.
Пролог.
Место: полуразрушенное, заброшенное здание. Время: месяц после основных событий.
Ноги сводит судорогой от долгого стояния в нелепой позе. На лбу испарина. Сердце того и гляди выпрыгнет. Стараюсь даже не дышать. Ситуация, в которой я оказалась, не оставляет мне выбора. Мужчина, с зажатым в руке горлышком разбитой бутылки, обходит меня по кругу. Нервно сглатываю, провожая его затравленным взглядом.
- Не дёргайся! - рявкает он.
Скулю от страха, но безропотно ему подчиняюсь. Будто в замедленной съёмке слежу, как он заносит своё оружие для первого удара. Зелёное лезвие, блеснув, врезается в каменное крошево пола: удар, ещё, и ещё удар. Напряжённую тишину рвёт звон стекла, отражаясь эхом от полуразрушенных стен заброшенного здания. Сквозь стиснутые до скрежета зубы издаю протяжный всхлип. Крепко зажмуриваю глаза в попытке успокоиться.
Он торопится, но движения выверены и точны. Кому, как не ему знать: одно неверное движение - и будет труп. Два трупа.
- Противопехотная... немецкая... нажимная... угораздило же... - мужчина перемежает слова тяжёлыми вдохами, каждый раз шумно втягивая воздух. Тихо матерится, роя осколком бутылки землю под миной, той самой, на которой я сейчас стою.
Через минуту, казавшуюся вечностью, он останавливается, утирая рукавом пыльной куртки холодный пот со лба. Смотрит снизу вверх, осуждающе качая головой. Вероятность моего спасения ничтожна мала. Семьдесят лет пролежала эта мина с войны, дожидаясь меня. Крыша здания, может, и сохранила корпус снаряда, но неизвестно в каком всё теперь состоянии, и малейшее движение может спровоцировать взрыв.
Мужчина, осматривает результат своих трудов, морщится, но берёт стекло и возобновляет поиск взрывателя.
- Ты хоть... понимаешь... во что ввязалась?! Жить... тебе... надоело? - копать ему тяжело. Шутка ли? Без четверти век прошёл. Земля, в которой находится мина, за это время практически превратилась в камень, - Да не трясись ты! - мужчина зло сплёвывает в сторону, - Так ничего не получится.
Тяжело дыша, встаёт с колен, отбрасывает в угол жалкие останки от горлышка, осматривает комнату, прикидывая что-то в уме.
- Ты слышишь? - его голос вырывает меня из объятий вязкого страха.
Резко распахиваю глаза, и часто киваю в ответ, клацая зубами.
- Сейчас я аккуратно прижму рукой мину, и на счёт три ты бежишь за угол,- повышает тон, - быстро бежишь, поняла?
- Я боюсь, что упаду. Ног не чувствую, - мой голос из сипа переходит в фальцет.
- Не упадёшь, - рявкает он командным голосом.
Тяжело вздыхаю, фокусирую взгляд на спасительной арке входа.
- Готова? - мужчина не даёт мне времени собраться, кладёт руку на мину возле моей ноги, - Раз, два, три, давай пошла! Пошла! - кричит, подгоняя.
Не ожидала от себя такой прыти. Рывком припускаю на выход: прыгаю в проём двери, цепляюсь рукой за косяк, заворачиваю за угол и, прислонившись спиной к стене в коридоре, начинаю медленно по ней сползать. Хрипло и рвано, закрыв ладонями рот и прислушиваясь к происходящему в соседней комнате. Тишина продолжает давить. Пытаюсь сглотнуть ком в пересохшем горле, чтобы спросить как успехи, но не успеваю произнести и звука.
Волна взрыва оглушает меня, подавляя все звуки и заваливая на земляной пол разрушенного здания.
Глава 1. Самая жизненная.
Дело происходило в одном из тысяч городов нашей бескрайней Родины. Городок был небольшой, со средним населением, со средним достатком и люди, в большинстве своём в нём были, со средним образованием.
Эта усреднённая статистика зачастую мешает скромным людям добиться в жизни чего-то действительно выдающегося. Ведь часто, при устройстве на работу начальство не даёт новичку проявить себя. Оно не направляет, не обучает должным образом, не хочет инвестировать в людей. Жаждет только брать, требовать и карать. А зачастую и вовсе увольняет сотрудника по истечении испытательного срока, списывая свои убытки на его некомпетентность. Как в таких условиях человеку подняться по социальной лестнице? Лишь волей случая.
«Ты не видишь шоле, шо я Анджелина Джоли? Мне не надо напряхаться, чтобы в жизни состояться...» ©, - напевала по утрам секретарша на моём предыдущем месте работы. Её звали Анна... Все звали её Анечка, и любимым её занятием было усердно малевать помадой пухлые губки бантиком. Делать она это могла часы напролёт, причём с очень вдохновлённым видом. Эту энергию бы, да в нужное русло - цены б ей было! Но ход мыслей Анны мне нравится. Ведь как тонко подмечено! Анечка, скорее всего, и сама не осознавала, какую точную характеристику даёт себе и тысячам "средних" сотрудников. Ведь они, смирившись с повседневной рутиной, низкооплачиваемой работой, несправедливостью, сами ставили крест, заботливо прикапывая холмик на могилке своего карьерного роста. И, "ненапряхаясь", кляли судьбу: «Ну когда уже посыпятся пряники с небес?»