Оставшиеся в строю молодчики чуть помедлили и с ревом поперли на Карна. Он ударил одного апперкотом в челюсть, уклонился от прямого и чересчур медленного удара в лицо, прописал еще один апперкот другой рукой, прикрылся от бокового, подняв локоть на уровень уха. Внезапно оказавшись за спинами нападавших, парень немилосердно пнул одного по заднице, так что тот отлетел к барной стойке, и уже намеревался с оттяжечкой нахлобучить второго, но тут у него в голове раздался трескучий фейерверк и в стороны брызнули стеклянные искры.
Вот так всегда, каким бы умелым бойцом ты не был, лишь одного удара в затылок достаточно, чтобы отправить тебя на пол. Тем более, если бьют бутылкой. К счастью, бутылка была полная, поэтому вдребезги разлетелась она, а не череп Карна.
Зрение смазалось, он на несколько мгновений потерял ориентацию и упал на колени. Успел прикрыть голову руками. Ему сунули по плечам, по спине, по почкам. Но по почкам били ногой в мягком кроссовке, так что пяток таких ударов он вполне мог пережить.
Немного придя в себя, Карн исхитрился и схватил кого-то за ногу. Вывернул ее до хруста и дернул. Послышался страшный вопль и звук падающего тела, и все это – под аккомпанемент бьющейся посуды и пьяных злобных криков.
Карн откатился в сторону, как ему показалось – под стол. Удары прекратились и он рискнул подняться.
В баре все шло кувырком. Дрались все, и уже не ясно было, кто это все начал и кто за кого вписался. Один только Локи невозмутимо сидел за барной стойкой (когда он успел туда пересесть?) и потягивал пенный напиток из огромного бокала, о чем-то лениво беседуя с барменом. Ему происходящее определенно нравилось, он улыбался и периодически отвешивал увесистые затрещины пробегавшим мимо агрессорам. От его затрещин контингент расцветал осознанием, после чего по инерции пролетал еще пару метров и кулем валился в общую свалку.
Карн на рефлексах увернулся от вертушки, неожиданно вынырнувшей из общего месива. Затем ударил кого-то в лицо, сам получил по ноге, схватил стул и сломал его о чью-то спину. Его дернули за руку, попытались ее выломать. Он же, не мудрствуя лукаво, лягнулся, аки лошадь, к которой рискнули подойти не с той стороны, высвободился из захвата и ударил нападавшего сверху вниз абсолютно дилетантским, но в данной ситуации – весьма эффективным ударом.
Потом ему просадили по печени, он размашисто отмахнулся, развернулся, одновременно пригибаясь и нанося удары в темноту. А дальше, после гулкого шлепка по голове, все стихло, и он провалился в молчаливую пустоту нокаута.
Глава 3. Ради нее
Еще на подходе к митреуму боги почуяли неладное. Карн ничего такого не ощущал, лишь где-то под сердцем легонько кольнуло смутное предчувствие. Неуловимое, а потому не показавшееся важным.
– А если бы что-то случилось, Вик предупредил бы нас? Подал бы знак? – спросил он, понимая, что чувство тревоги, окутавшее группу, физически уплотняется, с каждым мгновением становясь все ощутимее.
– Да, – сухо ответил Эрра. Тот будто и вовсе не услышал вопроса, хотя предназначался он главным образом ему. Бог мудрости шел впереди с лицом, будто высеченным из камня. Никаких эмоций, абсолютная сосредоточенность. Карн не сразу понял, что он пытается достучаться до Виктора при помощи телепатии.
– Если только… – вырвалось у Карна. По гробовому молчанию он понял, что эту очевидную мысль сейчас прокручивал в голове каждый из них. Теперь и он заволновался. «А отчего? – спросил парень себя. – Не потому ведь, что на митреум могли напасть? Верно, не потому. Просто там была она».
Они спустились по очереди: Эрра, Локи, потом Тот и Рокеронтис, и последним Карн. «Все верно, – подумал парень, проваливаясь в бесцветный вакуум перехода, – они много опытнее, и если в митреуме враг, лучше им принять на себя первый удар».
Но врага в митреуме не оказалось. Враг ушел, хотя и не так давно, чтобы ощущение чужого присутствия растворилось бесследно. Так бывает, когда у тебя дома довольно долго кто-то гостил. Это не только запах чьих-то духов (или нестиранных носков), не только вмятины на диване от чьей-то задницы. Это что-то другое, интуитивное. Так ребенок, вернувшись из школы и войдя в свою комнату, точно знает, что мама копалась в его вещах, даже если она грамотно «замела следы».