Он был отличным воином, возможно – великим. Аудун давно не встречал таких бойцов и позволил себе насладиться поединком. Они будто танцевали, сходясь и расходясь в стремительных неуловимых пируэтах, призванных нести не красоту, но смерть. И тем не менее, была в этом своеобразная красота. Красота отточенных движений, безупречных векторов атаки, выверенных уходов, когда воина и гибельную сталь разделяет не больше волоса, но не потому, что он слишком поздно начал уклонение, а потому что он так решил.
А потом, когда Аудун понял, что толпа вокруг перестала дышать, Ингвар его зацепил. Совершенно неожиданно, выходя из пируэта, хускарл изменил траекторию движения клинка и направил его вверх. Тот, пройдя под выставленным для защиты клинком Аудуна, полоснулего по левому бицепсу. Порез был короткий, но глубокий, если бы он пришелся в район живота или паха, ситуация могла бы поменяться самым кардинальным образом.
Аудун понял, что больше тянуть нельзя.
– Прости, – прошептал он одними губами. Ингвар либо не понял его, либо подумал, что это очередная уловка. Он вновь ринулся в бой, яростно, но не теряя головы.
– За Эйрика и Всеотца! – прорычал знаменосец и обрушился на врага в стремительном рубящем ударе. Что произошло дальше заметили немногие. Но многие потом будут тысячи раз пересказывать этот поединок, добавляя в него все больше невероятного.
Аудун, делая шаг вправо и поднимая меч для защиты, едва заметно дернул левым плечом и развернул левое колено, что умелому противнику давало четкое указание – это обманное движение, он будет нырять под клинок в другую сторону, сокращая дистанцию. Ингвар был опытным воином, поэтому все понял и стал переносить вес тела на правую ногу, одновременно опуская локоть правой руки, чтобы пресечь вражеский маневр. Он и подумать не мог, что его оппонент сумеет скомпенсировать едва заметный, но чересчур энергозатратный рывок в противоположном направлении и продолжит движение по изначальному вектору, то есть – право. Аудун сумел. Он сделал молниеносный пируэт и, легко взмахнув клинком, отрубил Ингвару голову.
Ветер все также молчал. А кто-то там, высоко-высоко, продолжал ронять на грязную землю обрывки ваты, только стал делать это рывками, будто содрогаясь от рыданий.
– Тебя ждут в Вальхалле, – тихо уронил Аудун, глядя на завалившегося на бок хускарла, вокруг которого темная почва, припорошенная снегом и утоптанная их смертельным танцем, неминуемо багровела, превращаясь в грязно-алую жижу.
Он крутанул меч вокруг запястья и воткнул его в землю рядом с остывающим телом. Затем в молчании покинул круг хольмганга.
Никто не проронил ни слова. Воины Ингвара склонились над погибшим знаменосцем, Аудун знал, что они будут делать, но не стал смотреть, не было нужды. Остальные побрели обратно, в объятия меда и слабых на передок служанок-трэллов.
Лейв кутался в серый шерстяной плащ у входа в корчму, сложенную из массивных дубовых бревен, матово-черных от пережитых зим.
– И что теперь? – спросил эриль, в глазах шаман стояло непонимание.
– Теперь за нами придут, – спокойно ответил Аудун. Он глубоко вздохнул, выравнивая дыхание. – Но не сейчас. Наутро. И мы поедем к конунгу, ибо ему нужен новый знаменосец. А кто лучше всего подойдет на эту роль?
– Тот, кто сразил старого знаменосца, –хмуро кивнул эриль. – В честном поединке, что немаловажно. Замысел я твой разгадал, но… так ли было нужно убивать его? Неужели не было другого пути?
– Был, – тут же согласился Аудун, он начинал чувствовать холод. Разгоряченное схваткой тело остывало. – Но этот – самый быстрый. Жалеешь, что пошел за мной?
– Нет, – медленно покачал головой эриль и посмотрел на него так, будто обиделся. – Я ведь дал клятву.
– Мне ты клятв никаких не давал, – напомнил Аудун, осматривая вспоротый бицепс. Придется наложить тугую повязку, иначе кровь не остановить.
– Тебе нет, – пояснил шаман. – Я дал клятву Всеотцу. Поклялся пройти с тобой до конца, ибо таков путь, что мне указали вёльвы. Таков мой вюрд.
– Указали? – с улыбкой уточнил Аудун. – Не отмеряли?
– Нет, – эриль резко мотнул головой. – Каждый сам творец своего вюрда.