– В кул-эйд попала кислота, – серьезно ответила она. – Все одурели и рванули в город.
– Вот дьявол, – сказал гитарист. – Мы впервые должны были выступать перед большой аудиторией. Ну и невезуха!
Он развернулся и уехал. Леди Велькор прочла надпись на заднем стекле его машины: «ИНЦИДЕНТ В ФЕРНАНДО-ПО».
– Как ты сейчас, детка? – спросил Саймон.
– Я знаю, кто я, – медленно ответила Мэри Лу, – и думаю, что мой ответ понравится тебе не больше, чем чикагской полиции. – Ее глаза были исполнены далекой печали.
Вольфганг и Винифред почти добрались до берега, как вдруг вода забурлила и вокруг замелькали зловещие веретенообразные тела. Винифред истошно завопила:
– Вольфганг! Ради Груада, Вольфганг! Меня тянут вниз!
Ее длинные светлые волосы еще какое-то мгновение оставались на поверхности, затем исчезли и они.
И тогда их осталось двое.
Вольфганг понял, что ее утащили дельфины. Он продолжал неистово плыть к берегу. Что-то схватило его за брючину, но он брыкнулся, высвободил ногу и выбрался на мелководье, где его уже не могли преследовать морские твари. Он поднялся на ноги и побрел к берегу. И столкнулся лицом к лицу с Джоном Диллинджером.
– Прости, дружище, – сказал Джон, вскидывая автомат. Тридцать серебряных пуль ударили Вольфганга, словно тяжелые дуби– ны. Он отлетел обратно в воду и лишился чувств. Мерзкие щупальца сжали его душу. Он услышал гадкий бормочущий смех, перешедший в поистине бездонный хохот, а затем отвратительный голос: Добро пожаловать в место, подготовленное для тебя навеки. Теперь ты и в самом деле никогда не умрешь. И в этот момент замурованная, словно муха в янтаре, душа Вольфганга Зауре познала, что она останется в заточении на миллиарды и миллиарды лет, и закричала…
И тогда остался один.
Джо Малик, чувствуя себя так, словно он наблюдает за собственной игрой из зрительного зала, подошел к Нему и протянул руку.
– Поздравляю, – ледяным тоном произнес Малик. – Ты и впрямь это сделал.
Хагбард взглянул на руку Малика и сказал:
– В прошлый раз ты был любезнее.
– Прекрасно, – сказал Джо. – Мой Господь, мой враг.
Он наклонился вперед, поцеловал Хагбарда в губы, вытащил из кармана пистолет и аккуратно выстрелил ему в голову.
И тогда не осталось никого.
А вот что произошло наяву. Джо усмехнулся, вытащил из кармана пистолет и протянул его Хагбарду.
– Неожиданная развязка, – сказал он. – Я расшифровал все подсказки, как ты и хотел. Теперь я знаю, что ты пятый Иллюминатус Примус. И еще я знаю, что ты уничтожил остальных четверых совершенно не ради того, во что заставил нас поверить. Но я не могу доиграть свою роль до конца, потому что все еще доверяю тебе. У тебя должна была быть веская причина сделать это.
Хагбард открыл рот в совершенно искреннем изумлении.
– Ну так утопи меня! – воскликнул он, начиная смеяться. Занималась заря; «Девять неизвестных», самая загадочная из всех рок-групп, нахлобучив футбольные шлемы и встав лицом к Востоку, запели:
Есть лишь ОДИН Бог:
Это Бог СОЛНЦА!
Ра! Ра! Ра!
Книга пятая
Полеты на Луну и другие планеты – это даже не исторические события. Это главные достижения эволюции… Сегодня, когда люди стремятся достичь физического бессмертия и мы говорим о путешествиях к другим мирам, нам незачем привносить в это теологический или метафизический смысл. Трансцендентальность перестала быть метафизической концепцией. Она становится реальностью.
Вы сами заперлись в тюрьмах страха; и, полюбуйтесь, теперь вы жалуетесь на отсутствие свободы.
Когда Земля повернулась вокруг своей оси и рассветные солнечные лучи начали освещать небо от города к городу, от деревушки к деревушке, от фермы к ферме, от горы к горе, от долины к долине, стало ясно, что почти повсюду этот первомайский день будет погожим и ясным. Ученый-гуманитарий, проснувшийся в камере афинской тюрьмы, куда его завели некоторые платонические воззрения, неожиданно ощутил проблеск надежды и восславил Гелиоса цитатой из Сафо, крикнув через решетку: «Бродадактилос Эос!» Птицы, которых вспугнул его крик, взлетели над тюремным двором, шумно захлопав крыльями. Тут же пришли охранники и велели ему заткнуться. Он радостно ответил им: «Полифлойсбойс талассас! Вы отняли у меня всё, но вам не отнять у меня старину Гомера!»
В Париже коммунисты под красными знаменами и анархисты под черными готовились к ежегодному празднованию Дня международной солидарности трудящихся, собираясь в очередной раз продемонстрировать раздробленность, сектантство и полное отсутствие солидарности. Красные и черные флаги будут развеваться и в Лондоне, и в Берлине, и в тысяче других городов, и их носители будут заниматься болтовней, и вновь проявит себя вековая тоска по бесклассовому обществу; и в этих же городах в монастырях и школах будут вспоминать более древнее название и более древний смысл этого праздника и петь гимн (со словами намного более древними, чем само христианство) Матери Божьей:
Королева ангелов, Королева мая
Увы, в Соединенных Штатах пришлось отменить традиционное празднование Национального дня Закона, поскольку кое-где в стране еще не прекратились беспорядки.
Но везде, где проводились празднества Древнейшей Религии, будь то в Азии или Африке, Европе или обеих Америках, ее адепты, расходясь по домам, шептали: «Будь благословенна», – твердо зная, что Матерь Божья все еще жива и приходила к ним в прошлую полночь, каким бы именем они ее ни называли: Дианой, Дан, Тан, Таной, Шакти или даже Эрзули.