– Где она? – насторожился Кизекочук. Темное предчувствие холодной змеей скользнуло вдоль позвоночника. Неожиданно перед глазами охотника предстали грубые и жестокие картины, и либо это проделки коварного Ха-кве-дет-гана, либо Демонтин не так далек от истины, предполагая его родство с племенным шаманом…
– Никто не знает, – покачал головой Демонтин, вновь берясь за волокушу, которую Кизекочук непроизвольно выпустил из рук. – Я понимаю, тебе не терпится разобраться с этим, но давай сначала все же дотащим твою добычу до вашей овачиры, где Тэйпа и ее хехьюути займутся мясом и шкурами. Кстати, крупный карибу! Ха-вень-ни-ю к тебе благосклонен…
– Не говори мне о благосклонности богов! – резко оборвал его Кизекочук, вновь хватаясь за волокушу. Мгновение он размышлял, сдвинув брови, затем его лицо смягчилось. – Прости, друг, я был груб. Но я чую неладное. Что-то темное и злое.
– Пусть Ха-кве-дет-ган идет своей дорогой, – пробормотал Демонтин, осеняя себя охранным знаком. – Но не поддавайся смурным думам попусту, ты еще ничего не знаешь.
– Не знаю, – согласился Кизекочук, изо всех сил делая вид, что все в порядке. «Но боюсь, что просто не хочу знать», – добавил он уже про себя.
Тэйпа встретила сына с распростертыми объятиями, расцеловав в обе щеки. Она всякий раз боялась за него, когда он отправлялся на охоту. Что ж, мать всегда остается матерью, и даже если сын – лучший охотник Пяти племен, для нее он до конца дней будет тем, кто нуждается в защите и обереге.
Она не показала этого, но Кизекочук понял, что женщина что-то знает. Где-то в глубине ее глаз он узрел проблеск печали. Он не стал спрашивать ее напрямую, ибо законы предков запрещали лгать родичам, а он не был уверен, что она захочет говорить ему правду. Лучше все узнать у того, кто никогда не отступает и кому Кизекочук верит едва ли не больше, чем самому себе.
Седовласого Гехэджа он нашел у племенного шамана Макхэква. Верно, все в поднебесном мире связано между собой, и боги часто подшучивают над людьми, посылая им знаки, которые те не в состоянии понять. До определенного момента.
– Я уже слышал, что сегодня тебе досталась отменная добыча! – провозгласил Гехэдж, встретив сына у входа в овачиру шамана. Отец улыбнулся, но в его глазах Кизекочук увидел ту же тщательно скрываемую печаль, которую заприметил ранее во взгляде матери. – Рад за тебя, сын, истину говорят в племени – ты не только великий воин, но и великий охотник!
– Благодарю, отец, – Кизекочук пожал предплечье сахема, а потом коснулся своей шеи двумя пальцами правой руки в знак уважения. – Но о моих победах мы поговорим позже. И о твоем умении узнавать все едва ли не раньше, чем это случается, мы тоже обязательно поговорим.
– Когда станешь сахемом, сам научишься этому, – произнес Гехэдж, и не было ясно – шутит он или говорит серьезно.
– Что происходит, отец? – Кизекочук решил, что ритуальных любезностей достаточно. Он был мягок и осторожен лишь с женщинами, с мужчинами – всегда прям и несгибаем, словно копье. За что его и уважали, даже враги из племен анишшинапе. – О чем ты говорил с Окэмэном? Где Витэшна?
Надо отдать Гехэджу должное, на его лице не дрогнул ни один мускул, и ответил он быстро, не раздумывая. Ответил, отлично понимая, что значат эти слова для его сына, будущего сахема могучего племени ганьенгэха. Будущего сахема, который прошел по пути Нима лишь восемнадцать зим и у которого холодное пламя разума, как и положено его возрасту, слишком часто обращается тлеющими угольями под горячими ливнями страстного сердца.
– Витэшна выйдет за Меджедэджика, сына сахема онундагэга, – ровным тоном проговорил Гехэдж. – Нет смысла лгать или скрывать это. Я знаю о ваших чувствах, мы все знаем. Но решение принято.
– И кто принял это решение? – Кизекочук неожиданно понял, что юность кончилась. Прямо здесь и сейчас его жизнь переломилась надвое. Позади – тепло нежных воспоминаний и воздушные острова беспечных надежд, впереди – мрак неизвестности, подсвеченный вспышками разочарования и неуемной злобы, которая еще только-только разгоралась в его неистово трепетавшей груди.
Он уже знал, что ответит отец, это было очевидно. Также очевидно, как и то, что его жизнь уже не будет прежней. Коварный Ха-кве-дет-ган все же сыграл с ним свою жестокую шутку!
– Я, Макхекв, Окэмэн, Молимо и Тэхи, совет племени высказался единогласно, – Кизекочук видел, как в отце желание подойти и обнять сына борется с понимаем необходимости поддерживать свой статус. Ведь на них сейчас глядели многие жители уоки.