Оркестр заиграл другую мелодию.
— Вот это жизнь! — сказал мистер Феррис. — Давайте еще разок!
Я сказала:
— Пускай другие потанцуют. Я устала. Давайте, я вас познакомлю с подругами.
Я подвела его к столику, где сидели знакомые девушки.
— Познакомьтесь, это мистер Феррис. Он вас научит самому модному танцу. Называется «па по ногам партнерши».
Можно было держать пари, что ответит щеголь Чарли, гордость славного города Эшли. Догадываетесь, что он сказал?
— Вот это жизнь!
И я ушла от них на галерею.
Его жена сидела, облокотившись на красный плюшевый поручень, и смотрела на танцующих. Только-только началась очередная песня. Муженек отплясывал с одной из девиц. Миссис Феррис не нужно было никому доказывать, что она из деревни — это и так было видно. Хрупкая, немножко старомодная, в сером платье с воротничком и манжетами из белого муслина, с простой прической и в черной шляпке.
Я потопталась возле нее. Не очень-то я умею смущаться; обычно я довольно бойкая, но тут почему-то растерялась.
Наконец я собралась с духом и подошла к соседнему креслу.
— Я сяду здесь, если не возражаете?
Она вздрогнула и обернулась. По лицу было ясно: не может понять, кто я и по какому праву ей навязываюсь, хотя кто их, городских, знает — может, здесь так принято, нахально заговаривать с незнакомыми.
Я сказала, чтобы завязать разговор:
— Я сейчас танцевала с вашим мужем.
— Я видела.
Она смотрела мне прямо в лицо. Я заглянула в ее большие карие глаза и подумала, как было бы приятно и для души полезно взять что-нибудь тяжелое и уронить с галереи на муженька, да вот вряд ли начальству это понравится. У бедной девочки в глазах все было написано, только что слезы не текли. Она была похожа на побитую собаку.
Потом она отвернулась и стала вертеть в руках провод от электрической лампы. На столе лежала шляпная булавка. Миссис Чарли взяла ее и принялась ковырять красный плюш.
Я сказала:
— Да ладно тебе, сестренка. Выкладывай.
— Не понимаю, о чем вы.
— Не морочь мне голову. Рассказывай, о чем твои печали.
— Мы с вами незнакомы.
— Не обязательно знакомиться с человеком, чтобы рассказать о своих бедах. Я, например, иногда рассказываю кошке, которая любит сидеть на ограде напротив моего окна. Чего ради вы уехали из деревни, это летом-то?
Она не ответила, но я видела — вот-вот сорвется, так что я сидела и молча ждала. Наконец она решилась — видно, подумала, что, хоть мы с ней и незнакомы, если выговориться, станет легче.
— У нас свадебное путешествие. Чарли хотел поехать в Нью-Йорк. Я не хотела, но он настоял. Он уже бывал здесь раньше.
— Он мне говорил.
— Чарли обожает Нью-Йорк.
— А вы — нет.
— Я его ненавижу.
— Почему?
Миссис Чарли раз за разом втыкала булавку в обивку поручня, выковыривала кусочки красного плюша и бросала вниз. Я видела, что она собирается с духом, чтобы выложить мне все. Бывает такое время, когда все плохо, и больше уже не можешь, и тебе необходимо кому-нибудь рассказать, все равно кому.
— Я ненавижу Нью-Йорк! — выпалила она наконец. — Я его боюсь… Это… это нечестно, что Чарли привез меня сюда! Я не хотела ехать. Я знала, что здесь будет. С самого начала чувствовала.
— И что, по-твоему, будет?
Она выдрала, наверное, целый дюйм красного плюша, прежде чем ответила. Хорошо еще, Джимми, официант на галерее, не видел этого безобразия. Он бы не вынес. Он гордится этим красным плюшем, будто купил его на собственные деньги.
— Когда я только-только оказалась в Родни… — сказала она. — Два года назад мы переехали туда из Иллинойса; так вот, там был один человек, его звали Тайсон. Джек Тайсон. Он жил совсем один и ни с кем не знался. Я не могла этого понять, пока мне не рассказали о нем. Теперь я его понимаю. Джек Тайсон женился на местной девушке, и они поехали в свадебное путешествие в Нью-Йорк, точно как мы с Чарли. Она здесь встретила разных людей и начала сравнивать их с Джеком, а Родни — с Нью-Йорком, и когда они вернулись домой, она все никак не могла успокоиться.
— И что?
— Прожили они сколько-то времени, а потом она сбежала. В Нью-Йорк, наверное.
— Он получил развод?
— Нет. Он до сих пор верит, что она вернется.
— Три года прошло, а он все еще верит, что она вернется?
— Да. Все ее вещи сохранил, точно так, как были при ней.