Выбрать главу

Музыка смолкла. Те двое вернулись к столу. У Минни порозовели щеки, и от этого она казалась моложе, чем обычно; Сидни, невыносимый осел, ухмылялся, и скалился, и притворялся, будто ему восемнадцать. Они были похожи на детей — Генри, краем глаза заметив свое отражение в зеркале, удивился, что волосы у него не седые.

Полчаса спустя, когда они возвращались домой в такси, полусонная Минни встрепенулась от внезапного напряжения в руке, обнимавшей ее за талию, и внезапного хмыканья над самым ухом. Это Генри Уоллес Миллс принял решение — научиться танцевать.

Поскольку Генри был человек литературного склада и к тому же большой эконом, первым шагом на пути к исполнению честолюбивого замысла стала покупка за пятьдесят центов книги некоего Танго под названием «Азбука современного танца». Генри считал — и не без причины, — что осваивать танцевальные па с помощью этого ученого труда будет проще и дешевле, чем следовать общепринятой традиции и брать частные уроки. Но почти сразу начались осложнения. Во-первых, Генри намерен был сохранить свои занятия в секрете от Минни, чтобы сделать приятный сюрприз ко дню ее рождения, до которого оставалось немногим больше месяца. Во-вторых, «Азбука современного танца» при внимательном изучении оказалась куда сложнее, чем можно было предположить, судя по названию.

Эти два обстоятельства сгубили литературный метод. Хотя читать текст и рассматривать иллюстрации можно и на рабочем месте, испробовать полученные инструкции на практике возможно только дома. В зарешеченной будке кассира нельзя передвинуть правую ногу по пунктирной линии А-B и плавно отвести левую по дуге C-D, да и на тротуаре по дороге домой этого сделать не получится, если вы не совсем безразличны к общественному мнению. А когда Генри как-то вечером попытался тренироваться в собственной гостиной, думая, что Минни на кухне готовит ужин, она вдруг заглянула спросить, как лучше прожарить бифштекс. Генри отговорился тем, что у него ногу слегка свело, но этот случай сильно его напугал.

Тогда он решил, что должен брать уроки.

Это решение не устранило всех трудностей. На самом деле их стало даже больше. Найти преподавателя было как раз несложно. Газеты полны таких объявлений. Генри выбрал некую мадам Гаварни, потому что ее жилье располагалось удобно — на тихой улочке, совсем рядом с железнодорожной станцией. Главная трудность заключалась в другом: где найти время для занятий? Жизнь Генри была так подробно расписана, что изменение такого важного пункта, как время возвращения со службы, не могло пройти незамеченным. Оставался единственный выход: пойти на обман.

— Мин, дорогая, — сказал Генри за завтраком.

— Да, Генри?

Щеки у Генри запунцовели. Он никогда еще ей не лгал.

— Я мало двигаюсь, это вредно для здоровья…

— Ну что ты, Генри, ты чудесно выглядишь!

— Нет, я чувствую иногда, что обрюзг. Думаю прибавить с милю пешей ходьбы по пути с работы. Так что… так что я теперь буду приходить домой чуть попозже.

— Хорошо, милый.

Тут Генри почувствовал себя совсем уже подлым преступником — зато, отказавшись от ежедневной прогулки, он мог теперь посвятить один час в день урокам, а мадам Гаварни сказала, что этого вполне достаточно.

— Конечно, Билл, — сказала она.

Мадам Гаварни была бесшабашная пожилая дама с армейскими усами и небанальной манерой общения с клиентами.

— Будем заниматься по часу каждый день, и если только у вас не обе ноги левые, мы из вас за месяц сделаем настоящего душку!

— Правда?

— Правда, правда. У меня еще ни разу не было осечек — ну, кроме одного ученика. И то не по моей вине.

— У него были обе ноги левые?

— У него их вообще не было. Упал с крыши после второго урока, пришлось ампутировать. Я бы его и на деревянных ногах научила танцевать танго, да он сам что-то пал духом. Ладно, Билл, до понедельника. Ведите себя хорошо!

И на этом добрая старушка, отклеив от двери жвачку, которую туда прилепила на время разговора, отпустила Генри домой.

Начался период, который Генри впоследствии без колебаний называл худшим в своей жизни. Может, и бывает, чтобы человек не первой молодости чувствовал себя более несчастным и смешным, чем на уроках современного танца, но вспомнить подобные примеры нелегко. Телесно Генри на занятиях испытывал острую боль. У него вдруг обнаружились мышцы, о которых он и не подозревал — видимо, существующие только ради того, чтобы болеть. Духовно Генри Миллс мучился еще сильнее.