Бывшая супруга - Инна - клюнула на него не как человека, эрудита, мужчину или личность. Она вцепилась в журналиста Полонского, который в год знакомства одну за другой отхватил три премии по журналистике: одну местную и две - столичные. Инна решила, что известность эквивалентна денежному благополучию. Если журналист звезда, то, значит, и бабок у него куры не клюют. Ей было приятно, что за ней ухаживает сам Полонский и сорит деньгами. На расспросы подружек о профессии будущего мужа говорила с гордостью: "Журналист, причем - очень известный..."
Впервые побывав в квартире Стасика, она скривила нос, увидев, что единственное ценное в ней - две с половиной тысячи книг. Но при этом она сделала неправильные выводы. Скромную обстановку и по контрасту с этим походы в самые дорогие рестораны и кабаки города она посчитала неумением красиво жить. Дескать, творческому человеку для счастья достаточно письменного стола и библиотеки. Все остальное будет, если в его жизни появится наставник, знающий, куда направить финансовые потоки...
Потом деньги закончились. Когда же она поняла, что взяток ее муж не берет, пиарщиной не занимается и премии по журналистике валютным дождем проливаются далеко не каждый год, было поздно: они уже расписались и прожили вместе целых шесть месяцев.
Полгода она еще надеялась образумить мужа: закатывала истерики, учила жизни и даже подыскала ему место пресс-атташе в крупном банке с солидным окладом. Но Стасик отказался ставить крест на своей журналистской карьере...
Второй год семейной жизни был сущим адом. Стасику все чаще приходило в голову, что дальше так жить нельзя. Надо разводиться. Но он никак не мог решиться на этот шаг. Все-таки он не то любил эту суку, не то испытывал чувство, близкое к любви...
Первой шаг к разводу сделала Инна.
- Не хочу жить с классическим неудачником, - сказала она и подала заявление на развод.
Вообще-то, она много чего сказала...
"Нет, и вспоминать не буду... - подумал Стасик. - И без того на душе хреново..."
***
Это был тот самый вечер, о котором некогда прекрасно написал Аверченко:
"Опасно, если в такой вечер поблизости бритва лежит. Зарезаться можно...".
В принципе, упадок сил для людей творческих профессий закономерен. Мозг и нервы издерганы чаем, табаком, постоянным стрессом и хроническим переутомлением. Но что-то слишком часто стала накатывать хандра и ощущение полной безнадёги... А ведь он профессионально занимается журналистикой лишь восьмой год. До пенсии далеко... Может, действительно следовало податься в банк?
"Ничего, - подумал Стасик. - Это пройдет. Если пораньше спать лягу - завтра буду как огурчик..."
Он встал, бросил блокнот и авторучку в сумку и направился к выходу. Когда запирал дверь отдела, услышал за спиной:
- Ну и где ты был целый день?
Стасик оглянулся. Это была замредактора, Алла Чкалова, пухлая невысокая блондинка. Её глаза гневно глядели сквозь очки в золоченой оправе.
- В облсуде я был, - буркнул Полонский. - Дело волгодонской группировки Юдика.
- Тебя сегодня весь день искали.
Стасик положил ключ в карман, поправил на плече сумку и осведомился:
- А на фига?
- Во-первых, выбирай выражения. Ты все-таки работник средства массовой информации, а не грузчик в порту.
("Как стоишь перед офицером?" - вспомнил он вдруг сцену из старого фильма).
- А во-вторых? - спросил он.
- Почему ты не был в Законодательном собрании на пресс-конференции в два часа?
- Потому, что меня туда никто не посылал.
- Разве тебе факс не передали?
- Какой факс? - удивился Полонский. Совершенно искренне. - В первый раз слышу!
- Ладно, - сказала Чкалова с угрозой в голосе. - Завтра разберемся!
И она понеслась по коридору в сторону приемной.
"Какого черта ей надо? - подумал Стасик. - Что она ко мне цепляется? У нее что, шило в заднице?".
Кроме шила в замредакторской заднице, больше ничего в голову не приходило. Хмыкнув, Полонский вышел на улицу и закурил сигарету.
***
Несколько дней назад Полонский озадачил одного старого знакомого просьбой найти телефончик «смотрящего». От такой просьбы Коля, разумеется, офонарел.
- Какого именно? – уточнил он после паузы секунд на двадцать и уставился на Стасика своими грустными, как у старого пса, глазами.
- А что, у нас два смотрящих? - поинтересовался Стасик.