Прямо в центре зала по своему обыкновению сидел Учитель. Он удобно расположился в кресле и читал какие-то документы, подшитые в белую пластиковую папку. Денис, не спеша, подошел, взял металлический стул, поставил его напротив Учителя, и сел. Тот пару минут не обращал на вошедшего никакого внимания.
— Хочешь удостоверение свое посмотреть? — в своей обычной манере, ни с того, ни с сего, спросил Учитель и кинул Денису красную корочку.
Курсант раскрыл документ.
"Фотография старая. А разве не в форме надо на "ксиву" фотографироваться?"
— Посмотрел? — спросила через полминуты маска. — А теперь — давай сюда. Тебе оно ни к чему. Будет храниться в личном деле.
Только теперь Денис обратил внимание на стоящие слева от Учителя несколько архивных коробов, судя по всему, заполненными какими-то бумагами.
"Наши личные дела", — логично предположил курсант.
С правой стороны на столе были сложены несколько стопок белых тонких папок, таких же, какую сейчас внимательно читал Учитель.
Тот вдруг резко захлопнул папку, положил ее на стол, поближе к себе, и весело сообщил:
— Поздравляю тебя, Шестнадцатый. Ты — младший командир.
— Благодарю за доверие, Учитель, — уверенно ответил Денис.
А душа радостно пела: "Достоин, достоин…". Честолюбие ведь еще никто не отменял.
— Не за что, — легко ответила маска. — Тебе интересно, почему ты стал младшим командиром и, так сказать, возвысился над массой?
— Было бы любопытно… — Денису и вправду было очень интересно.
— Потому что ты немного умнее остальных, немного жестче остальных, и немного шире мыслишь, чем остальные.
— Понятно.
— А хочешь знать, почему ты не стал старшим командиром?
— Еще более любопытно. — Денис, не отрываясь, смотрел на маску.
— Потому что ты не достаточно умный, недостаточно жесткий и недостаточно широко мыслишь.
— Да… Мог бы и не спрашивать… — ухмыльнулся курсант.
— На днях ты покидаешь "Ферму" и выезжаешь на свою землю, — с плеча рубанул Учитель.
Денис от такой новости даже слегка отпрянул. В зале повисла долгая тишина.
— Ни о чем не хочешь меня спросить? — поинтересовалась маска.
— Ни фига себе! Конечно, хочу, — ошарашено ответил курсант. — Для начала, где будет моя "земля"?
Учитель, не произнеся ни слова, подошел к карте и уверенно ткнул указкой в определенную точку.
— Не так плохо… — после короткого раздумья, сказал Денис. — А сколько ты даешь мне людей?
— Троих.
— Троих? На всю "землю"? — курсант умоляюще посмотрел на Учителя. — Да ты чего! Совесть у тебя есть?!
— Не паникую, — спокойно ответила маска. — И не плачь. Тебе этого вполне достаточно. Вполне достаточно…
— Но регион-то приграничный…
— Да ладно тебе! "Приграничный…" Тебе эту границу все равно не защищать. У тебя — иные задачи.
— Другим, небось, по пять-шесть "отслюнявил"… — обиженно пробубнил курсант.
— И десять некоторым, — подтвердил Учитель. — Но у тебя, по сравнению с ними, "земля" несложная. Уж ты мне поверь. И все. Вопрос закрыт. Кстати, тебе как младшему командиру полагается псевдоним для нашей операции.
— А другим не полагается? — поинтересовался Денис.
— Нет.
— Почему?
— Да потому, что только командиры имеют право выходить со мною на прямую связь. И еще заместители в случае выхода из строя командиров. "Зама" себе сам назначишь и меня о своем решении известишь. Остальных я, образно говоря, вообще не знаю. Они для меня — не существуют. Они — лишь ваша команда. И за них отвечаете только вы — командиры.
— Да, я все понимаю, — рассеянно проговорил Денис. — Ну — обрадуй.
— Аякс. Так я теперь тебя буду звать.
— А что: мне нравится, — удовлетворенно заметил Денис. — Только не пойму. Это — в честь футбольного клуба или "Иллиады"?
— Много будешь знать — скоро состаришься, — насмешливо обронил Учитель, кидая курсанту папку. — На вот, изучай. Полная инструкция. Распишешься. Времени тебе — восемь часов. Свободен.
Курсант поднялся и медленно пошел к выходу, но через несколько шагов остановился и повернулся к собеседнику.
— Учитель… — начал он, немного неуверенно, будто стараясь подобрать нужные слова. — Я хочу спросить тебя… Ни ты, ни кто-либо другой никогда нам об этом не говорили… И я не знаю — почему… Учитель: что мне делать, если я попадусь?
— Что, хочешь ампулу с ядом? — насмешливо проговорил тот, подливая себе в пиалу чаю из своего неизменного чайничка с плетеной ручкой.
— Я не знаю… — неуверенно ответил тот.
— Не надейся, — Учитель встал с кресла и вплотную подошел к Денису. — Никакой ампулы тебе никто не даст. Старшие товарищи мне рассказывали, что если такое когда-то и существовало, то никто этого уже не помнит. Во время войны, разве что… Почему — интересуешься?
— Интересуюсь… — осторожно подтвердил курсант.
— Нет никакой гарантии, что ты ее примешь. А вот если у тебя ее найдут при обыске, это — хоть и косвенное, но доказательство твоей связи со спецслужбами. Кроме того, даже если примешь и умрешь, все равно получается плохо. Вскрытие покажет отравление ядом, который в домашних условиях не сделаешь. "Плохой" яд тебе давать, сам понимаешь, смысла нет. Можешь и самостоятельно приготовить. Результаты вскрытия, к слову сказать, опять же будут косвенным доказательством.
— Так что же мне все-таки делать в случае "провала"? — уже увереннее спросил Денис.
— Что тебе делать? — Учитель медленно обвел курсанта взглядом с ног до головы. — Я не знаю, что тебе сказать, Шестнадцатый… Если хватит мужества — застрелись или выбросись из окна. Не хватит — тебя здесь никто не осудит. Это только в книгах да фильмах народ толпами яд жрет при аресте. В реальности — жизнь она — одна. И каждому хочется пожить, если он, конечно, психически нормальный человек… Так что никто от тебя ничего не требует. Действуй по обстоятельствам.
— Но скажи, хоть примерно, что меня ожидает в случае ареста?
Курсант не просил, а скорее требовал. Глаза его блестели, зубы были стиснуты, сердце колотилось, ладони вспотели. Ему впервые за долгое время почему-то стало по-настоящему страшно.
— Ничего особенного не будет… Накачают специальными химическими средствами и выведают все, что ты знаешь. А поскольку ничего ты особенного не знаешь…
Денис внутренне согласился. Пожалуй, что он действительно не обладал сколь-нибудь ценной информацией для противника. Никаких, ровно никаких имен он не знал. Ни одного имени за весь год! Более того, он даже представления не имел, где расположено место, в котором он сейчас находился. Положа руку на сердце, курсант вообще не мог дать гарантии, что люди, с которыми он имел дело последнее время — те, за кого себя выдают.
И что же он мог рассказать противнику, даже под "химией"? Что год назад в его родном городе к нему подошел человек, и они говорили? "Имя!" Не знаю… Потом он позвонил по номеру и сказал, что согласен. "Номер!". Ну, помню пять цифр. Что толку? Его наверняка уже не существует. В своем почтовом ящике в тот же день обнаружил письмо с инструкциями. "Где оно?" Сжег, следуя той же инструкции… Что потом он приехал в Москву, сел в черную машину, и его в бессознательном состоянии доставили на объект "Ферма"? "Где он находится?" Понятия не имею. Где-то в европейской части страны… И там из него готовили диверсанта какие-то люди. "Имена, фамилии, особые приметы!". Не знаю… Люди как люди. Разные люди… Похоже на бред сумасшедшего. Ничего… Никаких доказательств его связи со спецслужбами… И они, почти наверняка сразу от него откажутся…
— ….а мы, естественно, сразу от тебя откажемся, — продолжал Учитель, — то тебя в лучшем случае посадят за подготовку вооруженного мятежа, и следующие лет двадцать я о тебе ничего не услышу. А в худшем случае, особенно если попадешься американцам, а не местным, что маловероятно, тебя просто "грохнут" по-тихому и закопают где-нибудь в лесочке. И, как ты уже догадался, я опять же о тебе ничего не услышу. А мне, честно говоря, хотелось бы еще раз услышать твой голос. Так что, не попадайся, Шестнадцатый. Не попадайся…